Дарк мозга, Нц-17 извилин. Accident.
Название: Мишени
Автор: Ninge
Фандом: Наруто
Пейринг: Саске/Наруто, Саске/Саске
Размер: миди?
Статус: в процессе?
Жанр: майндфак, альтернативная проза, AU, OOC
Рейтинг: R
Варнинг: ненорматив, blood, murder
Дисклаймер: Масаши Кишимото.
Размещение: с шапкой
Саммари: That old saying, how you always kill the one you love, well, look, it works both ways. (с.) Chuck Palahniuk
От автора: Посвящается всем Саске-фанам. Прода к этому будет, если читатель захочет, ибо сам я не уверен.
Часть 1Затяг первый. «The desert Eagle»
Тишину коридора, словно пластиковый пакет с курой гриль и пармезаном разорвал стук неторопливых шагов. Окружающие стены узкого грязного коридорчика невыносимо давили на плечи, в немой попытке погрести человека под своей бетонной толщей.
Человеку было на это наплевать.
Он знал, что вся его жизнь состоит из алгоритмов. Красивых, невероятно стройных столбиков математических действий.
Пять шагов – поворот налево – дверь.
Повернуть ручку – толкнуть дверь – войти внутрь – захлопнуть крышку своего гроба.
Рукав индиговой рубашки от Армани зацепился за кривой ржавый гвоздь, что подобно иссохшему старческому пальцу торчал из гнилых досок. Атласная ткань, жалобно всхлипнув, треснула.
Саске купил эту рубашку из-за цвета.
Прижавшись спиной к рассохшейся деревянной поверхности, он зажмурил глаза.
Окно в дальней стене выходило на грязный узенький переулок. Дом, что в заброшенном квартале Токио, принадлежал пожилой паре гайдзинов – беженцев из Новой Зеландии - пустовал уже доброе десятилетие. Построенный на костях и пустых кишках голодающих переселенцев, он возвышался над другими, покосившимися, сгнившими сараюшками, подобно гордому айсбергу среди ледяной крошки северных вод.
Выбор Саске всегда подчинялся строгой логике.
Сейчас это место, окутанное саваном ночного сумрака, казалось ему достаточно трагичным.
Седой лунный свет, льющийся из окна, делал комнату похожей на кадр мистического фильма. Тьма, теряющая свой бархатный блеск, сиротливо жалась по углам сырых стен.
Луна сегодня светила особенно ярко – Саске засунул руку в нагрудный карман, и в кадре появился массивный, сверкающий богатой чернотой, гордый «Пустынный орёл». Расправив свои посеребрённые лунным светом крылья, он не оставлял другого выбора, кроме как любоваться собой: завораживающий, идеальной обтекаемой формы, с пухлыми блестящими боками. Лоснящийся самолюбием, тяжёлый чёрный ствол.
Саске не мог отвести глаз от совершенного оружия.
С любовью поглаживая прохладную рукоятку, он с блеском, пульсирующим в зрачках безумным блеском, смотрел вникуда.
Тем временем, пол из прогнивших и кое-где провалившихся досок заливал сверкающий, как бензиновые разводы на асфальте парковки, лунный свет.
Улыбнувшись своему горделивому другу, Саске взглянул в расширившийся, героиновый зрачок дула и приставил его к виску.
Комната захлебнулась в бензиновых, наркотических радугах лунного света.
Тонкий палец с маникюром за сто пятьдесят тысяч йен лёг на изящный спусковой курок.
Готовься – целься – пли?
Из кокона забившейся в уголке тьмы выходит мальчик.
Красивый мальчик, словно с картинки. Саске смотрит не моргая.
Нет, мальчик с детской фотографии. Саске замирает, поражённый, не веря своим глазам.
Тонкая, выбеленная лунным светом кожа словно светится изнутри. Аккуратно уложенные волосы ровными прядками обрамляют бледное лицо. Лёгкая белая рубашка обтягивает худощавую, чуть угловатую мальчишескую фигуру. Парнишка смотрит прямо на Саске, открыто, чуть склонив голову на бок.
Саске читает в полуночно-тёмных глазах укор.
Саске вглядывается в собственные черты лица. Собственные черты, что принадлежали ему несколько лет назад.
Копия. Детская копия. Призрак.
- Опусти пистолет, - мальчик кривит губы в скупой улыбке.
«Пустынный орёл» жалобно лязгает зубчиками затвора и замолкает - Саске опускает оружие.
- Кто ты? – тишина притаилась где-то в расщелинах пола, и лишь изредка высовывает свои длинные скользкие языки, ненароком вылизывая лакированные туфли Саске.
Мальчик приближается молча, всё так же грустно улыбаясь.
Натянутые нервы Саске звенят. Звенят как старые, с проплешинами ржавчины электропровода на морозе. Заиндевевшие, чуть припорошенные лунным снегом ресницы едва ощутимо подрагивают. Холод.
В помещении разливается нестерпимый холод.
Саске нервно облизывает губы, смотря в лицо своему искажённому отражению. Мальчик приближается вплотную, но стоит ему только протянуть руку, едва касаясь кончиками пальцев побелевшей щеки, как в высокий мраморный лоб упирается серебристое дуло.
- Не подходи, - Саске чувствует опасность. Тягучий ручеёк страха ползёт вниз по спине, тщательно перебирая позвонки.
Первый – второй – четвёртый.
Сырная голова в небе невыносимо кричит, заглушая барабанный стук крови в висках.
«Беги. Беги. Он – твоя гибель».
Учиха никогда не сдавался. Всё его естество знало, что Учиха никогда не отступит.
Знал это и изящный палец, легко скользнувший по холёной молчаливой стали. Палец, что одним небрежным движением вновь возвёл курок.
Казалось, мальчика это ни капли не удивило. Всё так же спокойно, он сделал короткий шаг назад, и Саске разглядел крошечные всполохи огня в смеющихся глазах.
Учиха Саске страдал бессонницей.
Всё, произошедшее дальше, он видел, словно во сне.
Смазанные, призрачные движения мальчика, холодные пальцы, сомкнувшиеся на запястье - тонкие детские пальчики, потянувшие руку Саске вниз. Сам мальчик, в то же мгновение опустившийся на колени, всё ещё не выпуская руку Саске с пистолетом. Пылающие огненные феи в глазах танцуют по кругу.
Шабаш на краю затвора.
Обдавая горячим дыханием серебристый ствол, мальчик, коротко облизнувшись, смыкает губы на чернеющем дуле.
Саске неотрывно наблюдает за тем, как розовые, блестящие от слюны губки обхватывают ствол, как влажный язычок играючи скользит по стальной поверхности, как нежно и осторожно маленький ротик сосёт серебристый ствол.
Саске не может оторвать глаз от столь соблазнительного, сколь абсурдного действа.
Ствол «Пустынного орла» во рту младшего напоминает ему огромный металлический член. И сейчас, глядя на всё это сверху, Саске думает лишь об одном – в детстве ему приходилось отсасывать только настоящие члены.
Чёрные глаза, смеясь, неотрывно наблюдают за Саске. Наблюдают, когда нежно-розовые губки обхватывают ствол-член плотнее. Наблюдают, когда юркий язычок прижимает толстое дуло к нёбу и старательно его вылизывает. Наблюдают.
Чёрные дыры к самому центру земли. Бездонно-чёрные, поглощают радужку и всё равно наблюдают.
Саске отводит взгляд и отрешённо думает о том, что стоит нажать на курок и снести маленькой суке голову.
В детстве Саске отсасывал только настоящие члены.
От нахлынувшего вмиг раздражения рука Учихи дёргается, и мальчик сдавленно шипит сквозь зубы – лунные крылья «Орла» окрашиваются алой кровью из прокушенной губы.
Саске смотрит на блестящие в сумерках кровяные следы и думает о том, что неплохо бы засунуть этот ствол в рот к себе и положить конец творящемуся абсурду. В конце-концов, это было бы чем-то вроде непрямого поцелуя.
Мальчик словно читает мысли Саске и, мгновенно выпустив изо рта ствол, поднимается на ноги. Ещё одно движение – и тонкие алые губы прижимаются к губам Учихи.
Саске ощущает металлический привкус крови. Полынная горечь першит в горле, когда горячий язычок проникает к нему в рот. Настойчивый, жадный, сметая любое сопротивление, он бесцеремонно хозяйничает во рту Саске.
Порох и мёд.
Горечь дыхания смерти и приторный яд безумия.
Саске ощущает вкус собственной крови на губах. Чуть прищурив глаза, он может видеть уродливые куски багрового, испещрённого разорванными кровеносными сосудами мяса на противоположной стене.
Бред – водянистый пульсирующий комок с влажным хлопком падает на пол.
Ночной бред.
Оттолкнув мальчишку, Саске разрывает поцелуй.
Бензиновые разводы на полу поглощают в своей трясине куски кровянистой плоти. Мальчик смотрит обиженно и с укором.
Шаг назад, и рассохшаяся дверь, взвизгнув ржавыми петлями, распахивается, выпуская витиеватые бензиновые радуги в узенькую прихожую.
В последний раз взглянув в кукольно-бледное лицо мальчика, Саске отворачивается и бежит. Бежит по грязному коридору, лакированными туфлями расплескивая разноцветные потоки кислотных ручейков.
Уличный сумрак с тихим воем восторга принимает парня в свои объятия, жадный, голодный сумрак, что получил в свои крючковатые лапищи новую жертву бессонной ночи.
Саске не помнил, как добрался до отеля «Парадизо», номер-люкс в котором ему так любезно предоставила компания, начавшая съёмки.
Темнота, что окутывала пентхаус, ненасытная, мёртвой хваткой широченных ладоней стиснула Саске, сдавливая грудь в горячих объятиях, не давала дышать.
Мешала сделать вдох, жадная, жалела короткого глотка.
Саске согнулся пополам в беззвучном приступе удушья.
Если кислородное голодание продолжается более четырёх минут, то в крови и тканях происходит быстрое накопление углекислоты. Тогда же, слабеет всё тело, и, будучи не в состоянии удерживать его вес, подгибаются ноги – Саске опускается на блестящий от ночной изморози асфальт.
Выдавшийся особо холодным, декабрь красовался седыми облачками пара и потерявшими свой цвет листьями только ночью.
Причиной смерти, в итоге, была смерть мозга от остановки кровообращения.
Среди нахохлившихся туч, ощерившись молочными кратерами, смеялась сырная голова. По большому счёту, голове, что висела над миром в ночное время суток, не было никакого дела до тех, кто там, внизу, цеплялся за жизнь, даваясь её пепельным светом.
Единственный вопрос, что сейчас мучил Саске, заключался в том, куда смотрит солнце, когда в темноте ночи безумная голова сосёт кровь божественных созданий.
Саске был богом. И никогда в этом не сомневался.
Каждый человек становится богом за мгновение до того, как его гнилая душа с воплями восторга проваливается в бездну оглушительного хохота.
Душа, она такая, думал Саске, ей лишь бы сбросить с себя свой костюм. Костюм, который в случае Саске, модные журналы покупали для своих обложек за пятьсот тысяч долларов каждый раз.
Саске был богом. Возможно, поэтому он получил ответ на свой вопрос. Получил, когда цепкие пальцы сомкнулись на запястьях, выдёргивая из жадных лап ночи, когда горячие нетерпеливые губы прижались к его собственным - сизым и заиндевевшим. Когда в лёгкие попало необходимое организму количество воздуха – они расправились и обрели способность функционировать вновь.
Саске со свистом втянул ароматную свежесть ночи. Чёрные стрелочки ресниц дрогнули, и Учиха встретился взглядом с взволнованными глазами цвета чистого неба.
Такое небо, думал Саске, бывает только где-нибудь за городом, в деревне, что расположена вдалеке от шумных улиц и вечно голодных труб, изрыгающих в небо тонны адского пепла, серы, горечи и праха.
Небо, с интересом разглядывающее Саске, угрожало теплом и безмятежным счастьем до конца дней. Такое небо, думал Саске, определённо могло быть только где-нибудь далеко. Там, где самого Учихи нет, и никогда не будет.
- Саске! Очнись же ты, чёрт, - сбивчивый шёпот прервал поток цветных картинок, что рисовало воображение Саске и, с металлическим скрежетом, яркие головоломки осыпались на мокрый асфальт мелким стеклянным крошевом.
- Что произошло, теме? Какой идиот вообще выпустил тебя одного на улицу посреди ночи? – не унимался юноша, помогая Саске подняться на ноги.
- Это ты виноват, - выплюнул Учиха, как ни в чём не бывало отряхивая джинсы. – Почему я должен общаться с разными идиотами, когда мой менеджер прохлаждается неизвестно где?
- Ну, извини, что я не отвечаю за погоду в мире и не владею ни одной авиакомпанией, - вспылил было парень, но, увидев, как Саске задумчиво ощупывает карманы, молча протянул ему пачку «Блэк Кэпитан».
Пристально поглядев на руку парнишки, Саске, не удосуживаясь взять саму пачку, двумя пальцами, осторожно вытянул тонкую сигарету и, обхватив губами самый кончик, чиркнул зажигалкой. Сказочные феи закружились в замысловатом танце под пальцами Саске.
Сам Учиха, в окружении огненного волшебства, казался Наруто богом.
- Саске, откуда у тебя это? – парень вертел в руках полупустую баночку с надписью «Phenobarbital».
- Я попросил портье принести снотворного, - нехотя признался Саске.
- Да, ты! – Захлебнулся возмущением Наруто. – Саске, - сделав глубокий вдох, продолжил парень. – Ты читал показания? Оно вызывает удушья, тебе противопоказано, - упавшим голосом добавил Наруто.
- Твоя вина, - устало бросил Саске. – Позвони Сакуре, пусть выпишет мне новое снотворное.
Медленно пробираясь сквозь пелену голодного сумрака, Саске опустился на резной металлический заборчик. Витиеватые розочки из посеребрённого железа приятно холодили кожу ладоней.
- Не смеши меня! – Наруто хмыкает и опускается на железную изгородь рядом. – Если я позвоню ей, она прямо сейчас примчится сюда и начнёт болтать о том, что лучшее снотворное – секс.
Саске хрипло смеётся, глотая густой вишнёвый дым, впитывая его каждой клеточкой лёгких, с каждым вдохом приближая свою смерть.
Смерть от рака лёгких в возрасте тридцати двух лет.
Тонкая вишнёвая палочка, зажатая между пальцами Саске, тоже смеётся. Догорая лениво, совсем нехотя, тихонько хихикает утробным сатанинским смехом. Наверное, тоже знает, что Саске умрёт в возрасте тридцати двух лет от неизлечимого рака лёгких.
- Знаешь, я не против секса, - усмехается он.
- Не против того, чтобы тебя трахнула Сакура? – с наигранным удивлением восклицает Наруто.
Саске смотрит в небесные глаза своего менеджера. Тут же тёплая сильная рука ложится на талию Наруто, и парень слабо улыбается. А Учиха лишний раз удивляется тому, как абсурдно выглядит ясный летний день посреди ночного сумрака царицы – жадной до крови луны.
- Пошли в отель, - произносит Наруто и поднимается, увлекая за собой Саске.
Учиха выбрасывает дотлевающий окурок. Тот же, летя в траву, короткую, аккуратно подстриженную траву газона, оставляет в воздухе след. Едва различимый след от разлагающихся тел крохотных фей, сотканных из ароматного вишнёвого дыма.
Вместе они входят в широкие, спрыснутые металлом стеклянные двери отеля «Парадизо». И вот уже зеркальный лифт приглашающе разверз свою пустую глотку и с тихим скрежетом проглотил двух людей.
Мириады блестящих всполохов отражались в ледяных плоскостях равнодушных зеркал. Отражались в них и два молодых человека. И зеркала, что пытались остаться равнодушными, невольно впитывали страсть, жажду и желание этих двоих.
Саске целовался грубо, всем телом вжимая Наруто в глухо скулящие зеркальные стены.
- Саске, - оторвавшись от настойчивых губ, произносит парень. – Что-то произошло?
Стальные двери лифта разъехались, брезгливо выплёвывая несъедобную добычу.
Есть вещи, которые не по зубам чужим глоткам, с усмешкой думает Саске, не замечая, как напрягся Наруто, увидевший в нагрудном кармане босса оружие.
- Саске, - прикрыв за собой дверь в номер-люкс, Наруто, наконец, спрашивает. Тихо, чуть затаив дыхание, словно говорит о чём-то интимном. – Зачем ты взял мой пистолет?
- Во-первых, прекрати разбрасывать свои вещи где ни попадя, - небрежным движением Саске отправляет испорченную рубашку на пол. – А во-вторых, приготовь постель, я намереваюсь уснуть сразу после секса.
Учиха встречается глазами с парнем и, на мгновение, ему чудится, что он смотрит в те же самые спокойные, непроглядно-чёрные, обиженные глаза.
Саске разворачивается, ломая мимолётную иллюзию, и запирается в ванной комнате, всё ещё ощущая затылком укоризненный взгляд.
Автор: Ninge
Фандом: Наруто
Пейринг: Саске/Наруто, Саске/Саске
Размер: миди?
Статус: в процессе?
Жанр: майндфак, альтернативная проза, AU, OOC
Рейтинг: R
Варнинг: ненорматив, blood, murder
Дисклаймер: Масаши Кишимото.
Размещение: с шапкой
Саммари: That old saying, how you always kill the one you love, well, look, it works both ways. (с.) Chuck Palahniuk
От автора: Посвящается всем Саске-фанам. Прода к этому будет, если читатель захочет, ибо сам я не уверен.
Часть 1Затяг первый. «The desert Eagle»
Тишину коридора, словно пластиковый пакет с курой гриль и пармезаном разорвал стук неторопливых шагов. Окружающие стены узкого грязного коридорчика невыносимо давили на плечи, в немой попытке погрести человека под своей бетонной толщей.
Человеку было на это наплевать.
Он знал, что вся его жизнь состоит из алгоритмов. Красивых, невероятно стройных столбиков математических действий.
Пять шагов – поворот налево – дверь.
Повернуть ручку – толкнуть дверь – войти внутрь – захлопнуть крышку своего гроба.
Рукав индиговой рубашки от Армани зацепился за кривой ржавый гвоздь, что подобно иссохшему старческому пальцу торчал из гнилых досок. Атласная ткань, жалобно всхлипнув, треснула.
Саске купил эту рубашку из-за цвета.
Прижавшись спиной к рассохшейся деревянной поверхности, он зажмурил глаза.
Окно в дальней стене выходило на грязный узенький переулок. Дом, что в заброшенном квартале Токио, принадлежал пожилой паре гайдзинов – беженцев из Новой Зеландии - пустовал уже доброе десятилетие. Построенный на костях и пустых кишках голодающих переселенцев, он возвышался над другими, покосившимися, сгнившими сараюшками, подобно гордому айсбергу среди ледяной крошки северных вод.
Выбор Саске всегда подчинялся строгой логике.
Сейчас это место, окутанное саваном ночного сумрака, казалось ему достаточно трагичным.
Седой лунный свет, льющийся из окна, делал комнату похожей на кадр мистического фильма. Тьма, теряющая свой бархатный блеск, сиротливо жалась по углам сырых стен.
Луна сегодня светила особенно ярко – Саске засунул руку в нагрудный карман, и в кадре появился массивный, сверкающий богатой чернотой, гордый «Пустынный орёл». Расправив свои посеребрённые лунным светом крылья, он не оставлял другого выбора, кроме как любоваться собой: завораживающий, идеальной обтекаемой формы, с пухлыми блестящими боками. Лоснящийся самолюбием, тяжёлый чёрный ствол.
Саске не мог отвести глаз от совершенного оружия.
С любовью поглаживая прохладную рукоятку, он с блеском, пульсирующим в зрачках безумным блеском, смотрел вникуда.
Тем временем, пол из прогнивших и кое-где провалившихся досок заливал сверкающий, как бензиновые разводы на асфальте парковки, лунный свет.
Улыбнувшись своему горделивому другу, Саске взглянул в расширившийся, героиновый зрачок дула и приставил его к виску.
Комната захлебнулась в бензиновых, наркотических радугах лунного света.
Тонкий палец с маникюром за сто пятьдесят тысяч йен лёг на изящный спусковой курок.
Готовься – целься – пли?
Из кокона забившейся в уголке тьмы выходит мальчик.
Красивый мальчик, словно с картинки. Саске смотрит не моргая.
Нет, мальчик с детской фотографии. Саске замирает, поражённый, не веря своим глазам.
Тонкая, выбеленная лунным светом кожа словно светится изнутри. Аккуратно уложенные волосы ровными прядками обрамляют бледное лицо. Лёгкая белая рубашка обтягивает худощавую, чуть угловатую мальчишескую фигуру. Парнишка смотрит прямо на Саске, открыто, чуть склонив голову на бок.
Саске читает в полуночно-тёмных глазах укор.
Саске вглядывается в собственные черты лица. Собственные черты, что принадлежали ему несколько лет назад.
Копия. Детская копия. Призрак.
- Опусти пистолет, - мальчик кривит губы в скупой улыбке.
«Пустынный орёл» жалобно лязгает зубчиками затвора и замолкает - Саске опускает оружие.
- Кто ты? – тишина притаилась где-то в расщелинах пола, и лишь изредка высовывает свои длинные скользкие языки, ненароком вылизывая лакированные туфли Саске.
Мальчик приближается молча, всё так же грустно улыбаясь.
Натянутые нервы Саске звенят. Звенят как старые, с проплешинами ржавчины электропровода на морозе. Заиндевевшие, чуть припорошенные лунным снегом ресницы едва ощутимо подрагивают. Холод.
В помещении разливается нестерпимый холод.
Саске нервно облизывает губы, смотря в лицо своему искажённому отражению. Мальчик приближается вплотную, но стоит ему только протянуть руку, едва касаясь кончиками пальцев побелевшей щеки, как в высокий мраморный лоб упирается серебристое дуло.
- Не подходи, - Саске чувствует опасность. Тягучий ручеёк страха ползёт вниз по спине, тщательно перебирая позвонки.
Первый – второй – четвёртый.
Сырная голова в небе невыносимо кричит, заглушая барабанный стук крови в висках.
«Беги. Беги. Он – твоя гибель».
Учиха никогда не сдавался. Всё его естество знало, что Учиха никогда не отступит.
Знал это и изящный палец, легко скользнувший по холёной молчаливой стали. Палец, что одним небрежным движением вновь возвёл курок.
Казалось, мальчика это ни капли не удивило. Всё так же спокойно, он сделал короткий шаг назад, и Саске разглядел крошечные всполохи огня в смеющихся глазах.
Учиха Саске страдал бессонницей.
Всё, произошедшее дальше, он видел, словно во сне.
Смазанные, призрачные движения мальчика, холодные пальцы, сомкнувшиеся на запястье - тонкие детские пальчики, потянувшие руку Саске вниз. Сам мальчик, в то же мгновение опустившийся на колени, всё ещё не выпуская руку Саске с пистолетом. Пылающие огненные феи в глазах танцуют по кругу.
Шабаш на краю затвора.
Обдавая горячим дыханием серебристый ствол, мальчик, коротко облизнувшись, смыкает губы на чернеющем дуле.
Саске неотрывно наблюдает за тем, как розовые, блестящие от слюны губки обхватывают ствол, как влажный язычок играючи скользит по стальной поверхности, как нежно и осторожно маленький ротик сосёт серебристый ствол.
Саске не может оторвать глаз от столь соблазнительного, сколь абсурдного действа.
Ствол «Пустынного орла» во рту младшего напоминает ему огромный металлический член. И сейчас, глядя на всё это сверху, Саске думает лишь об одном – в детстве ему приходилось отсасывать только настоящие члены.
Чёрные глаза, смеясь, неотрывно наблюдают за Саске. Наблюдают, когда нежно-розовые губки обхватывают ствол-член плотнее. Наблюдают, когда юркий язычок прижимает толстое дуло к нёбу и старательно его вылизывает. Наблюдают.
Чёрные дыры к самому центру земли. Бездонно-чёрные, поглощают радужку и всё равно наблюдают.
Саске отводит взгляд и отрешённо думает о том, что стоит нажать на курок и снести маленькой суке голову.
В детстве Саске отсасывал только настоящие члены.
От нахлынувшего вмиг раздражения рука Учихи дёргается, и мальчик сдавленно шипит сквозь зубы – лунные крылья «Орла» окрашиваются алой кровью из прокушенной губы.
Саске смотрит на блестящие в сумерках кровяные следы и думает о том, что неплохо бы засунуть этот ствол в рот к себе и положить конец творящемуся абсурду. В конце-концов, это было бы чем-то вроде непрямого поцелуя.
Мальчик словно читает мысли Саске и, мгновенно выпустив изо рта ствол, поднимается на ноги. Ещё одно движение – и тонкие алые губы прижимаются к губам Учихи.
Саске ощущает металлический привкус крови. Полынная горечь першит в горле, когда горячий язычок проникает к нему в рот. Настойчивый, жадный, сметая любое сопротивление, он бесцеремонно хозяйничает во рту Саске.
Порох и мёд.
Горечь дыхания смерти и приторный яд безумия.
Саске ощущает вкус собственной крови на губах. Чуть прищурив глаза, он может видеть уродливые куски багрового, испещрённого разорванными кровеносными сосудами мяса на противоположной стене.
Бред – водянистый пульсирующий комок с влажным хлопком падает на пол.
Ночной бред.
Оттолкнув мальчишку, Саске разрывает поцелуй.
Бензиновые разводы на полу поглощают в своей трясине куски кровянистой плоти. Мальчик смотрит обиженно и с укором.
Шаг назад, и рассохшаяся дверь, взвизгнув ржавыми петлями, распахивается, выпуская витиеватые бензиновые радуги в узенькую прихожую.
В последний раз взглянув в кукольно-бледное лицо мальчика, Саске отворачивается и бежит. Бежит по грязному коридору, лакированными туфлями расплескивая разноцветные потоки кислотных ручейков.
Уличный сумрак с тихим воем восторга принимает парня в свои объятия, жадный, голодный сумрак, что получил в свои крючковатые лапищи новую жертву бессонной ночи.
Саске не помнил, как добрался до отеля «Парадизо», номер-люкс в котором ему так любезно предоставила компания, начавшая съёмки.
Темнота, что окутывала пентхаус, ненасытная, мёртвой хваткой широченных ладоней стиснула Саске, сдавливая грудь в горячих объятиях, не давала дышать.
Мешала сделать вдох, жадная, жалела короткого глотка.
Саске согнулся пополам в беззвучном приступе удушья.
Если кислородное голодание продолжается более четырёх минут, то в крови и тканях происходит быстрое накопление углекислоты. Тогда же, слабеет всё тело, и, будучи не в состоянии удерживать его вес, подгибаются ноги – Саске опускается на блестящий от ночной изморози асфальт.
Выдавшийся особо холодным, декабрь красовался седыми облачками пара и потерявшими свой цвет листьями только ночью.
Причиной смерти, в итоге, была смерть мозга от остановки кровообращения.
Среди нахохлившихся туч, ощерившись молочными кратерами, смеялась сырная голова. По большому счёту, голове, что висела над миром в ночное время суток, не было никакого дела до тех, кто там, внизу, цеплялся за жизнь, даваясь её пепельным светом.
Единственный вопрос, что сейчас мучил Саске, заключался в том, куда смотрит солнце, когда в темноте ночи безумная голова сосёт кровь божественных созданий.
Саске был богом. И никогда в этом не сомневался.
Каждый человек становится богом за мгновение до того, как его гнилая душа с воплями восторга проваливается в бездну оглушительного хохота.
Душа, она такая, думал Саске, ей лишь бы сбросить с себя свой костюм. Костюм, который в случае Саске, модные журналы покупали для своих обложек за пятьсот тысяч долларов каждый раз.
Саске был богом. Возможно, поэтому он получил ответ на свой вопрос. Получил, когда цепкие пальцы сомкнулись на запястьях, выдёргивая из жадных лап ночи, когда горячие нетерпеливые губы прижались к его собственным - сизым и заиндевевшим. Когда в лёгкие попало необходимое организму количество воздуха – они расправились и обрели способность функционировать вновь.
Саске со свистом втянул ароматную свежесть ночи. Чёрные стрелочки ресниц дрогнули, и Учиха встретился взглядом с взволнованными глазами цвета чистого неба.
Такое небо, думал Саске, бывает только где-нибудь за городом, в деревне, что расположена вдалеке от шумных улиц и вечно голодных труб, изрыгающих в небо тонны адского пепла, серы, горечи и праха.
Небо, с интересом разглядывающее Саске, угрожало теплом и безмятежным счастьем до конца дней. Такое небо, думал Саске, определённо могло быть только где-нибудь далеко. Там, где самого Учихи нет, и никогда не будет.
- Саске! Очнись же ты, чёрт, - сбивчивый шёпот прервал поток цветных картинок, что рисовало воображение Саске и, с металлическим скрежетом, яркие головоломки осыпались на мокрый асфальт мелким стеклянным крошевом.
- Что произошло, теме? Какой идиот вообще выпустил тебя одного на улицу посреди ночи? – не унимался юноша, помогая Саске подняться на ноги.
- Это ты виноват, - выплюнул Учиха, как ни в чём не бывало отряхивая джинсы. – Почему я должен общаться с разными идиотами, когда мой менеджер прохлаждается неизвестно где?
- Ну, извини, что я не отвечаю за погоду в мире и не владею ни одной авиакомпанией, - вспылил было парень, но, увидев, как Саске задумчиво ощупывает карманы, молча протянул ему пачку «Блэк Кэпитан».
Пристально поглядев на руку парнишки, Саске, не удосуживаясь взять саму пачку, двумя пальцами, осторожно вытянул тонкую сигарету и, обхватив губами самый кончик, чиркнул зажигалкой. Сказочные феи закружились в замысловатом танце под пальцами Саске.
Сам Учиха, в окружении огненного волшебства, казался Наруто богом.
- Саске, откуда у тебя это? – парень вертел в руках полупустую баночку с надписью «Phenobarbital».
- Я попросил портье принести снотворного, - нехотя признался Саске.
- Да, ты! – Захлебнулся возмущением Наруто. – Саске, - сделав глубокий вдох, продолжил парень. – Ты читал показания? Оно вызывает удушья, тебе противопоказано, - упавшим голосом добавил Наруто.
- Твоя вина, - устало бросил Саске. – Позвони Сакуре, пусть выпишет мне новое снотворное.
Медленно пробираясь сквозь пелену голодного сумрака, Саске опустился на резной металлический заборчик. Витиеватые розочки из посеребрённого железа приятно холодили кожу ладоней.
- Не смеши меня! – Наруто хмыкает и опускается на железную изгородь рядом. – Если я позвоню ей, она прямо сейчас примчится сюда и начнёт болтать о том, что лучшее снотворное – секс.
Саске хрипло смеётся, глотая густой вишнёвый дым, впитывая его каждой клеточкой лёгких, с каждым вдохом приближая свою смерть.
Смерть от рака лёгких в возрасте тридцати двух лет.
Тонкая вишнёвая палочка, зажатая между пальцами Саске, тоже смеётся. Догорая лениво, совсем нехотя, тихонько хихикает утробным сатанинским смехом. Наверное, тоже знает, что Саске умрёт в возрасте тридцати двух лет от неизлечимого рака лёгких.
- Знаешь, я не против секса, - усмехается он.
- Не против того, чтобы тебя трахнула Сакура? – с наигранным удивлением восклицает Наруто.
Саске смотрит в небесные глаза своего менеджера. Тут же тёплая сильная рука ложится на талию Наруто, и парень слабо улыбается. А Учиха лишний раз удивляется тому, как абсурдно выглядит ясный летний день посреди ночного сумрака царицы – жадной до крови луны.
- Пошли в отель, - произносит Наруто и поднимается, увлекая за собой Саске.
Учиха выбрасывает дотлевающий окурок. Тот же, летя в траву, короткую, аккуратно подстриженную траву газона, оставляет в воздухе след. Едва различимый след от разлагающихся тел крохотных фей, сотканных из ароматного вишнёвого дыма.
Вместе они входят в широкие, спрыснутые металлом стеклянные двери отеля «Парадизо». И вот уже зеркальный лифт приглашающе разверз свою пустую глотку и с тихим скрежетом проглотил двух людей.
Мириады блестящих всполохов отражались в ледяных плоскостях равнодушных зеркал. Отражались в них и два молодых человека. И зеркала, что пытались остаться равнодушными, невольно впитывали страсть, жажду и желание этих двоих.
Саске целовался грубо, всем телом вжимая Наруто в глухо скулящие зеркальные стены.
- Саске, - оторвавшись от настойчивых губ, произносит парень. – Что-то произошло?
Стальные двери лифта разъехались, брезгливо выплёвывая несъедобную добычу.
Есть вещи, которые не по зубам чужим глоткам, с усмешкой думает Саске, не замечая, как напрягся Наруто, увидевший в нагрудном кармане босса оружие.
- Саске, - прикрыв за собой дверь в номер-люкс, Наруто, наконец, спрашивает. Тихо, чуть затаив дыхание, словно говорит о чём-то интимном. – Зачем ты взял мой пистолет?
- Во-первых, прекрати разбрасывать свои вещи где ни попадя, - небрежным движением Саске отправляет испорченную рубашку на пол. – А во-вторых, приготовь постель, я намереваюсь уснуть сразу после секса.
Учиха встречается глазами с парнем и, на мгновение, ему чудится, что он смотрит в те же самые спокойные, непроглядно-чёрные, обиженные глаза.
Саске разворачивается, ломая мимолётную иллюзию, и запирается в ванной комнате, всё ещё ощущая затылком укоризненный взгляд.
-
-
09.12.2009 в 15:34Так что вы там про продолжение говорили?))
-
-
09.12.2009 в 15:47-
-
09.12.2009 в 16:29