Дарк мозга, Нц-17 извилин. Accident.
Название: "Цена твоей мечты".
Автор: [J]Offara.[/J]
Бета: dhampir
Фэндом: “Naruto”
Жанр: ангст, романтика, драма.
Рейтинг: R (мягкий)
Пейринг: Саске/Наруто, ОМП/Наруто
Варнинг: ОМП, ООС, слэш, десфик.
Состояние: закончен.
Дисклеймер: Кисимото Масаси,
Размер: ваншот.
Размещение: запрещено.
Содержание: когда готов отдать жизнь за блеск самых невероятных глаз Конохи.
Ничто так не способствует созданию будущего, как смелые мечты. Сегодня утопия, завтра — плоть и кровь.
От Автора: Косукэ (Коске) с яп. - большая помощь.
Мог ли он любить его? Мог – душу выдирало из тела толстой проволокой, и, разорвав на части, таскало заплаканными ошметками по ветру.
читать дальшеДнем у его ног грелась правда, такая ненастоящая, нереальная, что не верилось в нее голубым глазам; вечером приходили мечты – казались существенней, их можно было потрогать и попробовать на вкус. Распробовав, они получались теплыми и солоноватыми, хотя иногда, особо дождливыми вечерами, смачивали губы пресным, как вода из родника. Наруто не понимал и облизывался, а потом удивленно смотрел на запекшееся в облаках грубо-розовое солнце и спрашивал себя: что я дальше? Понимал: так нельзя. Жил.
Терялся.
Он уставал от непосильно тяжелой белой маски АНБУ, грудь сдавливала железом невесомая форма, сердце сковывал долг. Долг перед Конохой? Долг перед собой. Запачканный всеми оттенками красного, вымазанный прозрачно-желтым, подсушенный ветром долг. Ело изнутри, кусало, жрало мощными челюстями лиса, или, быть может, кого-то еще. Не до этого было, нужно было силы в кулак – и убивать. Потому что должен, потому что: Коноха и «я стану хокаге».
- Я уже с двенадцати лет им становлюсь, - как-то сказал Наруто напарнику в маске кота, - а сейчас мне двадцать два, - и с иронией усмехнулся.
Напарник только кивнул - продолжай.
- Ты думаешь, что главное? Ты, мама твоя, девушка, или там, парень? Нет, - хрипло понизился голос, - нет. Коноха. Она – сердце, она тебя кормит, и мать, и девушку твою. И счастье тебе дает.
Напарник внимательно слушал, изредка кивая – Наруто видел, знает.
И вновь к заданию – поговорили, хватит. Как говорится, родина зовет. Руки в печати и только сильнее сжимай пальцы, перед тем как бросить кунай во вражеского шиноби, иначе промахнешься, иначе не исполнишь долг.
Наруто когда-то верил в добро. Сейчас же добро спряталось за пыльную ширму огромной сцены жизни и ждало своей никогда уже наступящей очереди. Постепенно выходили все: боль, вера, гордость, унижение, страх, тьма, симпатия. Добро же брезгливо стояло на месте, ожидая, когда все разойдутся, что бы можно было показать гордой поступью, кто здесь всем заправляет. Косилось на любовь, но любовь замотали в бесконечные юбки, напудрили личико и спрятали для понимания. Наруто знал – очередь добра не наступит. Уже не двенадцать, уже нельзя верить. Мы, несомненно, хороши – спасаем жизни, разрезая чужие глотки кунаями и метая в спину врагов сюрикены, потому что врагов нужно убивать. Мы - добро. Только не вздумай задуматься о том, что у твоего врага дома пятилетний пацан, а в голове ромашки, не вздумай предположить, что у него мечты и цели, вера и стремления, не вздумай вспомнить, что он тоже – мясо, кости - человек, иначе… вера в добро пропадет? Нет, иначе тебя убьют. Добра нет, есть только сторона, которую преподнесли в выгодно-золотом свете.
Его новый напарник слышал, знал – пятая не раз собиралась уступить свое место Наруто, кулаки в кровь разбивала: «Ты же хотел!» Но Наруто только смотрел смиренно и кивал, говорил: «Это миссия слишком высокого ранга».
- Это миссия не для меня, это миссия для того, у кого вера в людей осталась, а не у кого долг перед Конохой, - сказал он напарнику. – Коске, а ты бы стал Хокаге, если бы предложили? – и в натянутых синевой глазах промелькнул интерес. – Ты бы жизнь отдал, за то что - Коноха, люди?
- Отдал бы, - не задумываясь ответил напарник, - только Хокаге бы не стал.
- И дурак. Оно того не стоит, жизни твоей. Рой, да не зарывайся. А с Хокаге правильно мыслишь, не дорос еще.
Коске только плечами пожал. Наруто, такой печально-задумчивый, сжимал в его груди торопливый комок сердца и держал у себя, в грубой ладони шиноби. Сердце у Наруто, за Наруто на край света. Оковало Коске его таинственностью, увлекло защищенными ветром глазами - в Наруто крылась очевидная тайна. Можно было часами смотреть на его ловкие заученные движения, только изредка сменяя положение, чтобы не засекли и шкуру не содрали, но не для себя – для Наруто. Кто потом спину его прикрывать будет?
В дни, свободные от заданий, можно было выбраться из квартирки и пройтись по густому рынку: персики, пиво на разлив, тир в узких комнатках. Сплетни. Сплетнями Коноха порой блестела как пятак начищенный, где что уловил – спеши поделиться. Коске шатался от палатки к палатке, пытаясь определить, чего угодно его желудку, и встал возле рыбной. За прилавком деликатничала средних лет женщина в засаленном переднике, о который неоднократно вытирала руки, и по-доброму улыбалась парню, смутно напоминавшему Наруто.
- Пойдем в кафе, напротив вон, - сказала она ему и показала рукой на забегаловку через дорогу. – Я тебе все расскажу, а потом сам его найдешь. Только не удивляйся, он изменился, не тот мальчишка, что палатки с апельсинами сносил.
Коске внезапно заинтересовался. В Конохе он недавно, перевелся. После смерти первого и единственного друга родная деревня со своей слабостью и тягами стала невыносима, ему, дышащему силой, молодому и подающему надежды. Ушел. «Элитный отряд», - говорила его сестра, хлопая по спине. «Сдохнуть не вздумай», - сказал отец, залпом выпивая бокал крепкого чая. «Не верь», - говорил его новый напарник и командир. Коске пытался разгадать его: в чем причина тусклости в глазах? Ведь уверен был – раньше сияли, просто померкли. Он много слышал от конохцев: Наруто – герой, Наруто – гордость Листа, Наруто – свет надежды, Наруто, Наруто, Наруто. Мелькало его имя везде, и везде в лучших светло-матовых отблесках. Только вот сам Наруто таким не казался, хотя и были моменты, когда Коске разглядывал в нем что-то волнующе-чистое, уверенное. Но проходили они быстро, как только Узумаки прятал в карман чье-то фото.
- Прошлое, - однажды сказал его сенсей, - прошлое он прячет. Ты думаешь, что он такой нервный?
Думать не получалось, путалось все. Узумаки Наруто. Он мутная смесь чего-то до жжения понятного и светлого, чего-то, во что верить хочется безоговорочно, но веет от чего безнадегой и вырванными с корнем надеждами. Его хотелось разгадать: образ Наруто складывался картонными детальками пазла, постепенно открывая все новое и новое, но вот от самой верхушки пазла деталек не было вовсе, словно ту часть, прошлую, неведомая сила спрятала с глаз. Если у кого спросить про него, какой он был, во что верил, к чему стремился, отвечали все хором: Хокаге он станет. Коске же, слышавший отказ Наруто от поста не раз и не два, делал выводы, что спрашивать нужно у близких ему людей.
Таких было двое: его сенсей – Хатаке Какаши, но тот только мути добавлял, делая жизнь Наруто в глазах его напарника все более непонятной, и Харуно Сакура, встреча с которой была невозможной – она служила в Храме Огня. Поэтому приходилось цепляться за каждую ниточку, лесочку, пусть даже неуловимую схожесть.
Он перешел дорогу вслед за теткой и пареньком, зашел за ними в кофейную, сел сзади. Паренек улыбался, поправлял длинный шарф, перекладывая его широкие ленты назад, и закидывал руки за голову.
- Ну, как твои тренеровки прошли? Многому-то за четыре года научился? – ласково спросила его женщина.
Парень кивнул:
- Ага, я, знаете, как клонов освоил, ого-го! Братец Наруто будет мной гордиться. Да и не только клоны, я теперь уже совсем не тот!
Коске струной выпрямился, как только знакомое имя услышал. Наруто. Значит, не ошибся, когда разглядел в этом мальчишке почти незаметный азарт в глазах, детскость, не совсем выжженную из движений Наруто, и улыбку. Не такую, как обычно - предостерегающую, а такую, когда фото из кармана…
- Я не думаю…- и на лице женщины отразилось глубоко-тоскливое чувство, - я мало его сейчас вижу, но говорят, он не тот уже. По-другому не тот, не Наруто. После того, как его друга чуть без головы не оставили, он перестал Коноху освещать.
Друга? Разве есть у Наруто человек, за которого он предал бы собственную веру, ради которого залил бы стройный огонек души холодным бензином, разжигающим костер иного рода? Но что вообще может знать о Наруто человек, год сражавшийся с ним бок о бок и не слышавший кроме «не верь» и «сзади!» ничего больше?
- Кто друг Наруто? – Коске налетел на парнишку сразу, словно зверь, с горячими искрами в движениях и отчаянием в глазах. – Кто его друг, что у них случилось? Рассказывай, не смей скрывать!
- Тихо ты! – и парнишка исчез со звонким хлопком.
Сверху, с усыпанной ветряным песком крыши, раздался голос:
- Я твою слежку заметил. Надо было не так осторожно.
Опять читался Наруто: тот тоже обнаруживал Коске, стоило подкрасться незаметно, но если подходить по-обычному, шурша кофейной листвой, Наруто вздрагивает – не замечает.
- Твою мать!
Они долго метались по веткам, сшибали куски шифера с крыш, встречались кунаями. Глаза в глаза, дыхание по одной линии, шаг копирует шаг.
- Что ты от него хочешь? – внезапно спросил уже тяжело дышащий парнишка.
Коске остановился, скинул с лица длинную прядь челки, протер рукой взмокший лоб.
- Правду я хочу, помочь ему хочу, знать его хочу. Мне больно, понимаешь?
Парнишка стрункой выпрямился и с недоверием посмотрел.
- Ты кто ему?
*
Больно.
Парнишка оказался старым приятелем Наруто, он же и рассказал Коске старую историю, о которой умалчивала знающая сплетница-Коноха, и о которой намекал Какаши. Друг был, значит, предал. Коске понимающе кивал, слушая парня – знаем, сами друзей теряли. Тут если логически подумать - логически как шиноби, понимаешь, что некоторые истины, присущие лишь тебе, приходят только с потерей самых близких.
Его звали Саске, того человека, ради которого глаза Наруто блестели особенно.
- Я не знал, что все настолько сложно.
- А я тебе поэтому и не рассказывал, ты и так хер знает о чем думаешь, только не о миссиях.
- Наруто… что случилось, чем все закончилось?
Наруто замолчал. Чем кончилось? Болью кончилось, ветром режущим и слезами. Друзья. Они не могли быть друзьями - человек, в чьем сердце закипает черной пеной ненависть, даже избавишись от нее не поймет дружбы. Таким только нож в сердце или… или отогреть это сердце теплым дыханием, так, что бы венки порозовели и ритм участился.
Случилось то, чего Наруто больше всего хотел и чего боялся больше всего. Встретились – бой, кровь, растянувшиеся на километры рассыпчатые выгорелые леса, убийственная чакра. Саске на ногах не стоял, а у Наруто они вовсе переломлены. Ничья.
- Он такой был… знаешь, когда мы еще седьмой командой являлись. Он был до чертиков непонятный. Я на его лицо смотрел и знал, что он сказать хочет, а вот что чувствует – нет. И движения у него всегда были, как пуховые на стальном стержне. Это не моя четкость чугунная с неожиданностью… Поэтому и драться было тяжело.
- Наруто, что произошло?
Ничья. И тянулись длительные часы кровавого кашля со сборкой в кучку собственных кишок. Такие невыносимо-долгие минуты, когда слова застревают в глотке, а тишина режет грудь невидимой острой леской. Наруто не знал, что чувствовал Саске, что старательно сдерживал в темноте своих глаз, но видел, что Учиха хочет сказать. Это было заметно и по торопливым движениям языка, облизывающего собственные окровавленные губы, и по частому дыханию с хрипотцой – переломанные ребра проткнули легкие.
- Я его любым принял бы. Только мне не позволили. А это тяжело. Знаешь, что мне сказали?– и Наруто посмотрел внимательно, вдумчиво, пытаясь не пропустить момент с реакцией Коске.
А того внутренне затрясло. Вот она, правда о живой легенде, сжата сейчас в ладони, и стоит только разогнуть пальцы, узнать… Страшно. Губы у Наруто приоткрыты и блестят от собравшейся у уголков слюны, а глаза мерцают мертвым - жаждет выговориться. Коске ощутил себя жертвой. «А ведь сам напросился…»
Он плотно сжал челюсти, напряг мышцы – оттененные линии пробежались по икрам и предплечьям, словно собрался бежать.
- Что? – замер.
- Сказали, хочешь Коноху – бросай предателя. Уводи, убивай, только подальше его, что бы солнце над крышами тенью своей не перегораживал. Сказали – мы ему шанс даем выжить и тебя в предательстве не обвиняем. А он ведь правда вернулся бы, он бы вернулся. Ты мне веришь? – Наруто прищурил глаза, всматривался, отмечая напрягшуюся стойку, а потом рывком бросился к Коске, схватив за плечи. Сухой голос со смоченными слюной уголками губ перешел в крик. – А ты поверь мне! Как капитану, как товарищу… как… шиноби… Ты же понимаешь меня, да?
Коске кивнул – понимаю.
- Я не жалею, у меня Коноха. Я стану Хокаге, - вымученно произнес Наруто, обхватывая себя руками. – У меня долг. За его жизнь.
Коске понял в чем дело, но прошлое так и не сложилось в его глазах единым полотном. Не хватало для завершенности последней стороны, последней иглы со вздетой в нее черной линией чужой жизни. Самой важной для Наруто жизни.
*
Миссии сменялись отпусками, рыжие сезоны накрывались снежной крупой, дни сливались аморфной массой, заглатывая друг друга. Коске собирал частички. Накопилось много – скомкал, слепил - получил план. Обработал мельчайшие детальки, вшил тесемку запасных выходов, главную линию действий отметил красной шелковой лентой. Во всем нужно разобраться, чтобы помочь Наруто.
Пятая отпустила его нехотя, сильный умелый шиноби, притом по непонятным причинам единственный, кто мог работать в паре с Узумаки - то, что ни в коем случае нельзя упускать. Коске был нужен Конохе, потому что Конохе был необходим Наруто, но одобрить длительный отпуск напарника Узумаки пришлось – он просился домой, к отцу, к друзьям, к сестре.
- Наруто будет плохо, - говорила Цунаде, - а вы ладите. Обещай, что вернешься. Или – статус нукенина.
- С чего вы взяли, что я возвращаться не собираюсь?
Цунаде подперла подбородок ухоженной рукой с блестящими перстнями и посмотрела на него, как на ребенка:
- Глаза твои выдают. Ты словно впитываешь в себя каждую секунду, проведенную в Конохе.
- Верно, - улыбнулся. Впитывал. Не потому что собирался уйти, а потому что обманывал. От сестры два месяца назад пришло письмо – отец умер, она ушла на службу в храм. Друзей в родной деревне не было. Пятая, к счастью, подробностей этих не знала.
- Но я правда в отпуск.
Дня три он плутал по мшистым лесам, заглатывая свежий воздух и давя страх. Тот, кто все для Узумаки, тот, кто может вернуть ему настоящую улыбку – он пугал. Коске хотел увидеть его, настоящего Наруто, без фальшивого патриотизма и жженого льда в глазах. Он уверен был, стоит разыскать того самого Саске, и он все поймет, он сможет помочь, он разглядит, он…
Он даже не знал, как выглядит этот Саске. С найденных документов на Коске смотрели уставшие угольные глаза взрослого видевшего боль человека, но неправильно вставленные в рамочку детского бледного личика. Изменился ли он, повзрослел ли, стали глаза мягче, или темнота совсем поглотила зрачок…
По истечению четвертого дня он пришел в деревушку, насквозь прошитую опасливыми взглядами жителей. Они косились из-за неплотно прикрытых дверей домов, захлопывали ставни окон, шуршали. Отовсюду словно несло смертью, а в воздухе витала жаркая муть солнца, словно предостерегая. Коске уверенно шел вперед, но на колени будто полили плавленым свинцом – не подчинялись, сердце убрали в картонную коробочку – билось глухо. Страшно. Весть о прибытии чужака облетела деревню черными крыльями, и на улице невозможно было уже встретить ни одной живой души.
Проходя мимо рядка палаток, вероятно являвшихся торговыми, он приметил девочку, жавшуюся всем телом к железному столбу с обшарпанной краской.
- Привет, - мягко сказал Коске и протянул ей руку, - я не сделаю ничего плохого. Можешь со мной поговорить?
Девочка же ошарашено пятилась, прижимаясь к кривому столбу все сильнее.
- Город мертвых, уходи отсюда, уходи!
Она сжала ладошками голову и села на землю, опираясь о столб. Подбородок у нее трясся мелкой дрожью, а зрачки закатились, являя только желтоватые влажные белки глаз.
- Город для тех, кто уже умер… Здесь мертвецы. Уходи, если не хочешь умереть вместе с ним… - прошептала она и спрятала лицо под ладонями.
С ним?
Через пару часов деревня приняла мистический оттенок: солнце разбилось о горизонт, окропив его кровавым закатом, и по алеющему небу полетали черные перьевые комки. «Вороньи», - подумал Коске, подхватывая один из них.
Серость деревушки ожила и скользкими лапами лезла под гражданскую одежду, сдавливая грудь и покусывая шею. От любого шороха зрачки ширились, а руки припадали к сумке с кунаями.
Когда он решил, что искать здесь кого-либо бесполезно и направился к выходу, обмер. Стоило развернуться, и он напоролся на силуэт нечта. «Дьявол», - крикнуло в душе. Поверилось – действительно дьявол, дышащий легкостью фигуры, с тяжелым кровавым взглядом. Тянуло от него пепельным мраком, ненавистью и отчаянием, обреченностью и…знакомым теплом. Не его теплом – просто впитал однажды, сохранил.
Дьявол посмотрел на него сверху вниз и спокойно облизнул губы.
- Привет, - тяжелый, но нежный голос. Он подошел к Коске вплотную, разрезая бардово-красным взглядом последние частички самообладания. Из глубин души сейчас рвался страх, вцепившийся в сердце пухлыми лапами. – Знакомое ощущение. Ты из Конохи?
Коске кивнул и тихо сглотнул подступивший тошнотой ком. Он знает, дьявол знает. Бежать бы нахер, но вот ноги не слушаются. Чертов Наруто, чертов его друг – Саске этот, и деревня чертова. Если бы не они…
Если бы не они, он бы не был поражен мечтой, плавно переливающейся в цель.
Дьявол молча оглядывал его, обошел вокруг, дотронулся до затылка холодными пальцами, вздохнул. Провел влажным языком от виска Коске к скуле, словно пробуя, усмехнулся:
- Не ошибся, значит. Коноха. Как там Наруто?
Потом у дьявола кровь отхлынула от яркой радужки, уступив место сырой тьме в глазах. Теперь можно было разглядеть их нездоровую отечность и дымчатый отлив тоски. Лицо мерцало серым на фоне сумерек, и видно было всю его болезненность. Сухие губы в алых трещинках, длинные тонкие ресницы, угловатый, но мягкой линии подбородок. Идеальная сборка лица. И было во всем этом знакомое, узнаваемое.
Коске внезапно выпрямился, от того, что глаза демона сменили вишнево-краный цвет на черный: «Шаринган! Нашел его…»
- Учиха… Саске?
Дьявол-Учиха прикрыл глаза и поманил за собой жестом руки:
- Только тихо.
Вопреки всем ожиданиям и предупреждающей ауре убийцы, Саске вел себя вполне спокойно. Небыло ни молчаливых попыток убить, ни призрачного отчуждения.
Коске изучал его так, как получалось – документы, жители, сплетни. Даже навестил заброшенный квартал клана Учиха, около получаса задумчиво разглядывая бело-красный мон. Коске был уверен - Саске его либо проигнорирует, либо убьет, и даже строил относительно верные планы боя, учитывая знания о техниках Учихи. Все оказалось лишним.
Саске повел его к себе, в небольшой темный дом. До двери вилась змеей дорожка каменной кладки, обрамленная густо-насаженными красными маками. Крыша чернела черепицей. Показалось, что воздух сгустился, а небо прогнулось над этим домом, но Коске отмахнулся – мерещится. Хотя не переставал нервно поглядывать на Учиху.
В комнате было странно: стояла одинокая кровать, стол; на стуле висело белое касоде с ярким пятнышком того самого мона, несчастливого, проклятого. На стене висела жуткая картина с вороной, пожирающей солнце. Саске, заметив заинтересованный взгляд, пояснил:
- Сам не верю.
Движений лишних Учиха не делал – подошел к кровати, опер клинок кусанаги о стенку рядом, сел. Внимательно посмотрел на Коске.
- Ты меня искал.
Коске кивнул, отчего Саске усмехнулся и как-то небрежно распластался на кровати.
- Хочешь спросить о Наруто.
Коске снова кивнул. Отчего-то стало страшно – Саске читает его, как раскрытую книжку. Еще слово и…
- Я расскажу тебе, но в обмен ты сделаешь для меня кое-что. Обещай, что если потребуется, отдашь жизнь.
На секунду Коске задумался – к черту ему это все? Он просто узнать хотел… Но пронзительные черные глаза, одинокий стул с белоснежным касоде... сейчас все это казалось таким важным, важней жизни. Наруто.
- Обещаю.
Саске рассказал ему обо всем: о рвущей тело чакре, выливавшейся лиловым и рыжим потоками, о пацанской драке кулаками по лицу, задыхаясь, спутывая в клубок собственные нервы, о громком дыхании и прощающих голубых глазах.
- Наруто сказал, что простит мне, даже если я его убью.
Когда силы кончились и драться стало невозможно, они перешли на разговоры. Наруто все объяснял, что Коноха для Саске открыта, что его там ждут, что любят. Саске смеялся с издевкой, спрашивал – кто, кто ждет, кто любит? Наруто ответил – я.
Саске рассказал о нежности, о языке по вспухшим ранкам, о губах в чужой крови. Саске рассказал о «я понял, зачем ты мне» и о «забирай меня, пришей к себе и никогда больше не отпускай». Саске рассказал историю сильной выносливой дружбы, которая на деле оказалась непреодолимой тягой, мучительной страстью и обжигающей лаской – любовью.
- А потом Наруто сказал – убирайся. Мне.
- Его заставили…
- Я знаю. Поэтому и ушел.
Они молчали, но Саске будто бы невзначай заметил:
- Ты похож на меня. Если бы судьба не подсунула мне в детстве кусок дерьма, я был бы таким же.
Уходить от Учихи было тяжело – чувствовался на спине его взгляд, все еще давило нависшее над домом небо. Давило еще и обещание, данное Саске. Но он выполнит, за правду, за исполнившуюся мечту – теперь он понял Наруто.
Желанием Саске было вернуть Узумаки к жизни.
*
В Конохе третий день ливень стеной и скучно, хоть на стены лезь. Коске на время покинул деревню, сказал – домой, но Наруто знал – врет. Сам рассказывал, что теперь возвращаться некуда. Подумалось: черт с ним, мало ли, дела.
На время Цунаде освободила Наруто от миссий, обосновав тем, что даже самым упорным и несгибаемым нужен отдых. Узумаки шлялся по дому от стенки к стенке, прибрался, приготовил поесть. Хотел было сходить к Какаши, но вспомнил, что тот на миссии. Абсолютное одиночество.
Он расселся на узком подоконнике, прижался лбом к стеклу и смотрел на улицу. В воздухе разлили муть, застывшую витками ветра. С неба сыпался сахарный дождь, ударялся о землю и собирался в горстки-лужицы. В голову лезли мысли о Коске и о Саске. Сразу об обоих. Наруто внезапно представил себе: а что было бы, будь они знакомы, что было бы, вернись сейчас Саске в Коноху? Тут же усмехнулся и оправил себе – вернуться ему не позволил бы никто.
Вечер сгустился над небольшим окошком, но Наруто все сидел. Сердце у него ломило, словно предчувствуя что-то непоправимо ужасное, но он успокаивал себя – дождь, одиночество. Мыслей становилось больше, и теперь они мешались с образами. Саске – Коске, Коске – Саске. С Учихой он познакомился еще в академии, дружили год. И десять лет Наруто нес тягу его потери. С Коске он работает чуть больше года. Когда его привели в деревню, напуганного, но видно сразу – смелого и решительного, Узумаки понял – такой человек заслуживает внимания. Сам попросил его у Цунаде в напарники, свыкся, спелся, сплелся. Теперь чего-то боялся.
К ночи матовая тишина начала пробираться всюду: под широкие штанины старых черных штанов, между пальцев, опутывала ресницы. На улице все еще крапал дождь мелкими острыми каплями. И, казалось бы, Узумаки уже в сон проваливался, но выбили в реальность тихие шаги на кухне.
«Я там окно не закрыл», - пронеслось в голове. Наруто достал кунай, и тихо, ступая на носки, пошел. За широкой полупрозрачной шторкой, завешивающей проход, виднелся чей-то силуэт, болезненно-узнаваемый и, Узумаки нутром чуял, ложный.
- Наруто… - позвал его знакомый спокойно-тяжелый голос. – Иди сюда.
Последний раз сердце билось так сильно, когда пришлось идти против воли и говорить «уходи». Когда собственноручно разбил бережно хранимую мечту – когда предал Саске. И вновь оно зашлось сумашедшей пульсацией, так, что ударила в голову ледяная кровь. Кунай выпал из рук, а Наруто, еле переставляя ноги, прошел на кухню. Зашел, замер, стоило только разглядеть очертания фигуры, что не давала спать месяцами. Веки задрожали, а глаза повлажнели, согнав сонливость.
- Саске… - тихо произнес он и встал напротив до скрипучей боли знакомого силуэта.
Кулаки бессильно сжались, в ногах мелькнула слабость. Минута, и он крепко сжимает исхудавший плечи, тыкается лицом в грудь, обессилено вдыхает травяной запах.
- Саске… родной мой, хороший мой, Саске! – забылась и непонятная тоска, и переживания, и мучительные годы всколошенной боли.
В ответ Саске обнял его, крепче тесня к себе, и прижался губами к светлому темени.
- Успокойся Наруто, все хорошо.
Наруто не верил в него, но задумчиво-печальные глаза оправдывали. То же белое касоде с символом клана, та же фарфоровая кожа. Это Саске, действительно Саске.
Больше слов не было. Их хватило еще тогда, в бою, при последней встрече. Только судорожные движения руками, охаживая бедра, губами, ластясь к шее, грудью, прижимаясь к другой груди.
От каждого прикосновения Учихи опухали на коже Наруто алыми маками пятна. Сердце забылось, но чего-то не хватало. Он ловил его ледяные пальцы, облизывал вдоль, кусая кончик, давясь воздухом дышал. Узумаки тонул в нем, но не захлебывался, как это было во время их последней встречи. Движения у Саске тоже изменились – теперь внутри он двигался аккуратно, стараясь не вызывать неприятного. Совсем-совсем другой.
После Наруто уснул, не в состоянии больше думать, обнимая широко развернувшиеся плечи.
*
Коске не ожидал встретить Учиху на тренировочных полигонах близ Конохи. Саске стоял оперевшись о дерево, задумчивый и молчаливый. В глазах опасной кровью мерцал шаринган.
- Я думал, ты… - осторожно начал Коске, но Учиха приложил палец к губам – тихо.
- Не объясняйся. Ты свою миссию сделал.
Он подошел вплотную к Коске, и, приподняв его лицо за подбородок, внимательно вгляделся в темно-серые глаза.
- Тебе с ним понравилось? – задумался. – Можешь не отвечать, я и так знаю. Спасибо, ты хорошо справился.
Коске кивнул, ощущая, как в теле стынет свинцовая кровь. Стынет от близости Учихи. Тот демон, замеченный при первой встрече, снова ожил в нем, расправил смертоносные перышки, кровью омыл глаза. Убийца, теперь Коске чувствовал это в полной мере. И остывшую черную пену, и холодную горькую воду – разочарование. Саске же приоткрыл губы, и заговорил шепотом:
- Ты – единственное, что не дало съехать ему с катушек. Я слышал, Сакура ушла. Какаши не даст себе лезть в проблемы своих учеников, когда им за двадцать, а больше никого и нет. Если тебя не станет просто так, он вцепится в Коноху зубами и будет пахать, как проклятый, пока не сдохнет на миссии из-за пустяка вроде куная в грудину. Поэтому я попросил тебя. Спасибо, Коске.
« Я расскажу тебе, но в обмен ты сделаешь для меня кое-что. Обещай, что если потребуется, отдашь жизнь». Коске понял.
- Саске, обещай, что теперь он всегда будет улыбаться так, как когда смотрит на твое фото… - от слов повеяло обреченностью, глаза опалили выступившие слезы. – И… шаринган. Я не буду сопротивляться, не стоит. Я же обещал.
- Ты молодец, - алые огоньки в глазах сменились непроницаемо-черным, - я тоже обещаю. – и Саске потянулся рукой к ножнам.
Сантиметр за сантиметром блестело лезвие острого клинка. Сантиметр за сантиметром приближалась смерть. Душа заныла, обманутая, опустошенная, заплатившая слишком большую цену за свою мечту.
Саске словно прочитал мысли:
- Мечта, цель. Разницы-то. Я отдал слишком многое за цель, он за мечту. Оно того стоит. Спасибо еще раз, – он вынул кусанаги из ножен, отвел руку назад, четко замахиваясь. И даже сейчас в этом хищнике, в существе, рожденном для убийства, Коске разглядел смысл. Он его понял. А может, помочь понял Наруто, мешающий на губах стоны и имя.
Учиха же напрягся, рассек воздух прощальным вздохом:
- Когда-то был Саске, предавший Наруто.
Коске зажмурил глаза, сглатывая тугой ком слюны – в сердце или горло? И словно опомнился:
- Но он и сейчас есть, Саске. Ты есть…
- Нет. Это уже не я.
*
Утро окатило траурно-серыми тонами бежевые простыни кровати. Наруто проснулся то ли из-за света, то ли из-за дурного сна – не понял, шея и ладони окропились испариной – что-то мучало. От чего-то недовольно сжалось сердце, воздух вокруг скис.
Рядом, на краю кровати, сидел Саске, положивший подбородок на руки, совсем как в детстве.
- Доброе утро, Наруто, - не оборачиваясь произнес он. – Собирайся, мы уходим.
Узумаки туманно улыбнулся.
- Если бы все было так легко, Саске. У меня Коноха, у меня есть ради чего… И ты бы тогда…
Саске перебил:
- Тихо. Тогда меня убили бы и тебя, сейчас все по-другому. Собирайся.
На секунду Учихе показалось, что у Наруто в глазах мелькнула уверенность. Вот-вот, еще чуть-чуть, еще слово, и он забудет о последнем, что держало его здесь. Но… сорвалось.
- Коноха, - беззвучно. Наруто посмотрел на него гашеной уверенностью в глазах и опустил голову.
«Кому ты врешь, Наруто. Кому же ты врешь… Больно будет. Держись», - Саске встал с кровати, взял лежавшую у стола походную сумку и подошел к шкафу.
- Ты все еще носишь эту куртку? Черт с ней, берем. Штаны, жилет… - он аккуратно сложил вещи Узумаки, подошел к столу, красовавшемуся начищенной любовным блеском рамочкой фотографии бывшей седьмой команды. – И это берем.
- Саске, я же сказал - Коноха.
В выдвижном ящике стола нашелся хитай-ате с перечеркнутым символом деревни Скрытого листа. Учиха положил его обратно, задвинул ящик, задумчиво окинул взглядом комнату. Следом посмотрел на удивленного Узумаки.
- Вчера. Я познакомился с ним, с Коске. Наруто, вчера это было хенге - не я. Предала тебя твоя Коноха. О-ты-ме-ла, - и разорвал. Последнюю нить, связывающую Наруто и Коноху.
А не верил же. Не верил, что Саске – вот так придет.
- Ты его убил? - руки у Наруто затряслись.
- Идем.
Коноха. Клан Учиха, Джирайя, Коске… Саске. Это расплата, да? Наруто с сожалением отвернулся, пряча глаза.
- Теперь все будет по-моему, Саске. Никто не посмеет больше…
Следующее утро Саске встретил на ветряном балконе квартиры, оглядывая поселение. Солнечной зарей подрумянился рассвет, народ - по крышам, по улицам, открытие лавок. Коноха ожидала нового Хокаге, сейчас уверенно завязывающего хитай-ате перед квадратом зеркала.
- Не будут наши мечты напрасными, - шепнул он своему отражению.
Автор: [J]Offara.[/J]
Бета: dhampir
Фэндом: “Naruto”
Жанр: ангст, романтика, драма.
Рейтинг: R (мягкий)
Пейринг: Саске/Наруто, ОМП/Наруто
Варнинг: ОМП, ООС, слэш, десфик.
Состояние: закончен.
Дисклеймер: Кисимото Масаси,
Размер: ваншот.
Размещение: запрещено.
Содержание: когда готов отдать жизнь за блеск самых невероятных глаз Конохи.
Ничто так не способствует созданию будущего, как смелые мечты. Сегодня утопия, завтра — плоть и кровь.
От Автора: Косукэ (Коске) с яп. - большая помощь.
Мог ли он любить его? Мог – душу выдирало из тела толстой проволокой, и, разорвав на части, таскало заплаканными ошметками по ветру.
читать дальшеДнем у его ног грелась правда, такая ненастоящая, нереальная, что не верилось в нее голубым глазам; вечером приходили мечты – казались существенней, их можно было потрогать и попробовать на вкус. Распробовав, они получались теплыми и солоноватыми, хотя иногда, особо дождливыми вечерами, смачивали губы пресным, как вода из родника. Наруто не понимал и облизывался, а потом удивленно смотрел на запекшееся в облаках грубо-розовое солнце и спрашивал себя: что я дальше? Понимал: так нельзя. Жил.
Терялся.
Он уставал от непосильно тяжелой белой маски АНБУ, грудь сдавливала железом невесомая форма, сердце сковывал долг. Долг перед Конохой? Долг перед собой. Запачканный всеми оттенками красного, вымазанный прозрачно-желтым, подсушенный ветром долг. Ело изнутри, кусало, жрало мощными челюстями лиса, или, быть может, кого-то еще. Не до этого было, нужно было силы в кулак – и убивать. Потому что должен, потому что: Коноха и «я стану хокаге».
- Я уже с двенадцати лет им становлюсь, - как-то сказал Наруто напарнику в маске кота, - а сейчас мне двадцать два, - и с иронией усмехнулся.
Напарник только кивнул - продолжай.
- Ты думаешь, что главное? Ты, мама твоя, девушка, или там, парень? Нет, - хрипло понизился голос, - нет. Коноха. Она – сердце, она тебя кормит, и мать, и девушку твою. И счастье тебе дает.
Напарник внимательно слушал, изредка кивая – Наруто видел, знает.
И вновь к заданию – поговорили, хватит. Как говорится, родина зовет. Руки в печати и только сильнее сжимай пальцы, перед тем как бросить кунай во вражеского шиноби, иначе промахнешься, иначе не исполнишь долг.
Наруто когда-то верил в добро. Сейчас же добро спряталось за пыльную ширму огромной сцены жизни и ждало своей никогда уже наступящей очереди. Постепенно выходили все: боль, вера, гордость, унижение, страх, тьма, симпатия. Добро же брезгливо стояло на месте, ожидая, когда все разойдутся, что бы можно было показать гордой поступью, кто здесь всем заправляет. Косилось на любовь, но любовь замотали в бесконечные юбки, напудрили личико и спрятали для понимания. Наруто знал – очередь добра не наступит. Уже не двенадцать, уже нельзя верить. Мы, несомненно, хороши – спасаем жизни, разрезая чужие глотки кунаями и метая в спину врагов сюрикены, потому что врагов нужно убивать. Мы - добро. Только не вздумай задуматься о том, что у твоего врага дома пятилетний пацан, а в голове ромашки, не вздумай предположить, что у него мечты и цели, вера и стремления, не вздумай вспомнить, что он тоже – мясо, кости - человек, иначе… вера в добро пропадет? Нет, иначе тебя убьют. Добра нет, есть только сторона, которую преподнесли в выгодно-золотом свете.
Его новый напарник слышал, знал – пятая не раз собиралась уступить свое место Наруто, кулаки в кровь разбивала: «Ты же хотел!» Но Наруто только смотрел смиренно и кивал, говорил: «Это миссия слишком высокого ранга».
- Это миссия не для меня, это миссия для того, у кого вера в людей осталась, а не у кого долг перед Конохой, - сказал он напарнику. – Коске, а ты бы стал Хокаге, если бы предложили? – и в натянутых синевой глазах промелькнул интерес. – Ты бы жизнь отдал, за то что - Коноха, люди?
- Отдал бы, - не задумываясь ответил напарник, - только Хокаге бы не стал.
- И дурак. Оно того не стоит, жизни твоей. Рой, да не зарывайся. А с Хокаге правильно мыслишь, не дорос еще.
Коске только плечами пожал. Наруто, такой печально-задумчивый, сжимал в его груди торопливый комок сердца и держал у себя, в грубой ладони шиноби. Сердце у Наруто, за Наруто на край света. Оковало Коске его таинственностью, увлекло защищенными ветром глазами - в Наруто крылась очевидная тайна. Можно было часами смотреть на его ловкие заученные движения, только изредка сменяя положение, чтобы не засекли и шкуру не содрали, но не для себя – для Наруто. Кто потом спину его прикрывать будет?
В дни, свободные от заданий, можно было выбраться из квартирки и пройтись по густому рынку: персики, пиво на разлив, тир в узких комнатках. Сплетни. Сплетнями Коноха порой блестела как пятак начищенный, где что уловил – спеши поделиться. Коске шатался от палатки к палатке, пытаясь определить, чего угодно его желудку, и встал возле рыбной. За прилавком деликатничала средних лет женщина в засаленном переднике, о который неоднократно вытирала руки, и по-доброму улыбалась парню, смутно напоминавшему Наруто.
- Пойдем в кафе, напротив вон, - сказала она ему и показала рукой на забегаловку через дорогу. – Я тебе все расскажу, а потом сам его найдешь. Только не удивляйся, он изменился, не тот мальчишка, что палатки с апельсинами сносил.
Коске внезапно заинтересовался. В Конохе он недавно, перевелся. После смерти первого и единственного друга родная деревня со своей слабостью и тягами стала невыносима, ему, дышащему силой, молодому и подающему надежды. Ушел. «Элитный отряд», - говорила его сестра, хлопая по спине. «Сдохнуть не вздумай», - сказал отец, залпом выпивая бокал крепкого чая. «Не верь», - говорил его новый напарник и командир. Коске пытался разгадать его: в чем причина тусклости в глазах? Ведь уверен был – раньше сияли, просто померкли. Он много слышал от конохцев: Наруто – герой, Наруто – гордость Листа, Наруто – свет надежды, Наруто, Наруто, Наруто. Мелькало его имя везде, и везде в лучших светло-матовых отблесках. Только вот сам Наруто таким не казался, хотя и были моменты, когда Коске разглядывал в нем что-то волнующе-чистое, уверенное. Но проходили они быстро, как только Узумаки прятал в карман чье-то фото.
- Прошлое, - однажды сказал его сенсей, - прошлое он прячет. Ты думаешь, что он такой нервный?
Думать не получалось, путалось все. Узумаки Наруто. Он мутная смесь чего-то до жжения понятного и светлого, чего-то, во что верить хочется безоговорочно, но веет от чего безнадегой и вырванными с корнем надеждами. Его хотелось разгадать: образ Наруто складывался картонными детальками пазла, постепенно открывая все новое и новое, но вот от самой верхушки пазла деталек не было вовсе, словно ту часть, прошлую, неведомая сила спрятала с глаз. Если у кого спросить про него, какой он был, во что верил, к чему стремился, отвечали все хором: Хокаге он станет. Коске же, слышавший отказ Наруто от поста не раз и не два, делал выводы, что спрашивать нужно у близких ему людей.
Таких было двое: его сенсей – Хатаке Какаши, но тот только мути добавлял, делая жизнь Наруто в глазах его напарника все более непонятной, и Харуно Сакура, встреча с которой была невозможной – она служила в Храме Огня. Поэтому приходилось цепляться за каждую ниточку, лесочку, пусть даже неуловимую схожесть.
Он перешел дорогу вслед за теткой и пареньком, зашел за ними в кофейную, сел сзади. Паренек улыбался, поправлял длинный шарф, перекладывая его широкие ленты назад, и закидывал руки за голову.
- Ну, как твои тренеровки прошли? Многому-то за четыре года научился? – ласково спросила его женщина.
Парень кивнул:
- Ага, я, знаете, как клонов освоил, ого-го! Братец Наруто будет мной гордиться. Да и не только клоны, я теперь уже совсем не тот!
Коске струной выпрямился, как только знакомое имя услышал. Наруто. Значит, не ошибся, когда разглядел в этом мальчишке почти незаметный азарт в глазах, детскость, не совсем выжженную из движений Наруто, и улыбку. Не такую, как обычно - предостерегающую, а такую, когда фото из кармана…
- Я не думаю…- и на лице женщины отразилось глубоко-тоскливое чувство, - я мало его сейчас вижу, но говорят, он не тот уже. По-другому не тот, не Наруто. После того, как его друга чуть без головы не оставили, он перестал Коноху освещать.
Друга? Разве есть у Наруто человек, за которого он предал бы собственную веру, ради которого залил бы стройный огонек души холодным бензином, разжигающим костер иного рода? Но что вообще может знать о Наруто человек, год сражавшийся с ним бок о бок и не слышавший кроме «не верь» и «сзади!» ничего больше?
- Кто друг Наруто? – Коске налетел на парнишку сразу, словно зверь, с горячими искрами в движениях и отчаянием в глазах. – Кто его друг, что у них случилось? Рассказывай, не смей скрывать!
- Тихо ты! – и парнишка исчез со звонким хлопком.
Сверху, с усыпанной ветряным песком крыши, раздался голос:
- Я твою слежку заметил. Надо было не так осторожно.
Опять читался Наруто: тот тоже обнаруживал Коске, стоило подкрасться незаметно, но если подходить по-обычному, шурша кофейной листвой, Наруто вздрагивает – не замечает.
- Твою мать!
Они долго метались по веткам, сшибали куски шифера с крыш, встречались кунаями. Глаза в глаза, дыхание по одной линии, шаг копирует шаг.
- Что ты от него хочешь? – внезапно спросил уже тяжело дышащий парнишка.
Коске остановился, скинул с лица длинную прядь челки, протер рукой взмокший лоб.
- Правду я хочу, помочь ему хочу, знать его хочу. Мне больно, понимаешь?
Парнишка стрункой выпрямился и с недоверием посмотрел.
- Ты кто ему?
*
Больно.
Парнишка оказался старым приятелем Наруто, он же и рассказал Коске старую историю, о которой умалчивала знающая сплетница-Коноха, и о которой намекал Какаши. Друг был, значит, предал. Коске понимающе кивал, слушая парня – знаем, сами друзей теряли. Тут если логически подумать - логически как шиноби, понимаешь, что некоторые истины, присущие лишь тебе, приходят только с потерей самых близких.
Его звали Саске, того человека, ради которого глаза Наруто блестели особенно.
- Я не знал, что все настолько сложно.
- А я тебе поэтому и не рассказывал, ты и так хер знает о чем думаешь, только не о миссиях.
- Наруто… что случилось, чем все закончилось?
Наруто замолчал. Чем кончилось? Болью кончилось, ветром режущим и слезами. Друзья. Они не могли быть друзьями - человек, в чьем сердце закипает черной пеной ненависть, даже избавишись от нее не поймет дружбы. Таким только нож в сердце или… или отогреть это сердце теплым дыханием, так, что бы венки порозовели и ритм участился.
Случилось то, чего Наруто больше всего хотел и чего боялся больше всего. Встретились – бой, кровь, растянувшиеся на километры рассыпчатые выгорелые леса, убийственная чакра. Саске на ногах не стоял, а у Наруто они вовсе переломлены. Ничья.
- Он такой был… знаешь, когда мы еще седьмой командой являлись. Он был до чертиков непонятный. Я на его лицо смотрел и знал, что он сказать хочет, а вот что чувствует – нет. И движения у него всегда были, как пуховые на стальном стержне. Это не моя четкость чугунная с неожиданностью… Поэтому и драться было тяжело.
- Наруто, что произошло?
Ничья. И тянулись длительные часы кровавого кашля со сборкой в кучку собственных кишок. Такие невыносимо-долгие минуты, когда слова застревают в глотке, а тишина режет грудь невидимой острой леской. Наруто не знал, что чувствовал Саске, что старательно сдерживал в темноте своих глаз, но видел, что Учиха хочет сказать. Это было заметно и по торопливым движениям языка, облизывающего собственные окровавленные губы, и по частому дыханию с хрипотцой – переломанные ребра проткнули легкие.
- Я его любым принял бы. Только мне не позволили. А это тяжело. Знаешь, что мне сказали?– и Наруто посмотрел внимательно, вдумчиво, пытаясь не пропустить момент с реакцией Коске.
А того внутренне затрясло. Вот она, правда о живой легенде, сжата сейчас в ладони, и стоит только разогнуть пальцы, узнать… Страшно. Губы у Наруто приоткрыты и блестят от собравшейся у уголков слюны, а глаза мерцают мертвым - жаждет выговориться. Коске ощутил себя жертвой. «А ведь сам напросился…»
Он плотно сжал челюсти, напряг мышцы – оттененные линии пробежались по икрам и предплечьям, словно собрался бежать.
- Что? – замер.
- Сказали, хочешь Коноху – бросай предателя. Уводи, убивай, только подальше его, что бы солнце над крышами тенью своей не перегораживал. Сказали – мы ему шанс даем выжить и тебя в предательстве не обвиняем. А он ведь правда вернулся бы, он бы вернулся. Ты мне веришь? – Наруто прищурил глаза, всматривался, отмечая напрягшуюся стойку, а потом рывком бросился к Коске, схватив за плечи. Сухой голос со смоченными слюной уголками губ перешел в крик. – А ты поверь мне! Как капитану, как товарищу… как… шиноби… Ты же понимаешь меня, да?
Коске кивнул – понимаю.
- Я не жалею, у меня Коноха. Я стану Хокаге, - вымученно произнес Наруто, обхватывая себя руками. – У меня долг. За его жизнь.
Коске понял в чем дело, но прошлое так и не сложилось в его глазах единым полотном. Не хватало для завершенности последней стороны, последней иглы со вздетой в нее черной линией чужой жизни. Самой важной для Наруто жизни.
*
Миссии сменялись отпусками, рыжие сезоны накрывались снежной крупой, дни сливались аморфной массой, заглатывая друг друга. Коске собирал частички. Накопилось много – скомкал, слепил - получил план. Обработал мельчайшие детальки, вшил тесемку запасных выходов, главную линию действий отметил красной шелковой лентой. Во всем нужно разобраться, чтобы помочь Наруто.
Пятая отпустила его нехотя, сильный умелый шиноби, притом по непонятным причинам единственный, кто мог работать в паре с Узумаки - то, что ни в коем случае нельзя упускать. Коске был нужен Конохе, потому что Конохе был необходим Наруто, но одобрить длительный отпуск напарника Узумаки пришлось – он просился домой, к отцу, к друзьям, к сестре.
- Наруто будет плохо, - говорила Цунаде, - а вы ладите. Обещай, что вернешься. Или – статус нукенина.
- С чего вы взяли, что я возвращаться не собираюсь?
Цунаде подперла подбородок ухоженной рукой с блестящими перстнями и посмотрела на него, как на ребенка:
- Глаза твои выдают. Ты словно впитываешь в себя каждую секунду, проведенную в Конохе.
- Верно, - улыбнулся. Впитывал. Не потому что собирался уйти, а потому что обманывал. От сестры два месяца назад пришло письмо – отец умер, она ушла на службу в храм. Друзей в родной деревне не было. Пятая, к счастью, подробностей этих не знала.
- Но я правда в отпуск.
Дня три он плутал по мшистым лесам, заглатывая свежий воздух и давя страх. Тот, кто все для Узумаки, тот, кто может вернуть ему настоящую улыбку – он пугал. Коске хотел увидеть его, настоящего Наруто, без фальшивого патриотизма и жженого льда в глазах. Он уверен был, стоит разыскать того самого Саске, и он все поймет, он сможет помочь, он разглядит, он…
Он даже не знал, как выглядит этот Саске. С найденных документов на Коске смотрели уставшие угольные глаза взрослого видевшего боль человека, но неправильно вставленные в рамочку детского бледного личика. Изменился ли он, повзрослел ли, стали глаза мягче, или темнота совсем поглотила зрачок…
По истечению четвертого дня он пришел в деревушку, насквозь прошитую опасливыми взглядами жителей. Они косились из-за неплотно прикрытых дверей домов, захлопывали ставни окон, шуршали. Отовсюду словно несло смертью, а в воздухе витала жаркая муть солнца, словно предостерегая. Коске уверенно шел вперед, но на колени будто полили плавленым свинцом – не подчинялись, сердце убрали в картонную коробочку – билось глухо. Страшно. Весть о прибытии чужака облетела деревню черными крыльями, и на улице невозможно было уже встретить ни одной живой души.
Проходя мимо рядка палаток, вероятно являвшихся торговыми, он приметил девочку, жавшуюся всем телом к железному столбу с обшарпанной краской.
- Привет, - мягко сказал Коске и протянул ей руку, - я не сделаю ничего плохого. Можешь со мной поговорить?
Девочка же ошарашено пятилась, прижимаясь к кривому столбу все сильнее.
- Город мертвых, уходи отсюда, уходи!
Она сжала ладошками голову и села на землю, опираясь о столб. Подбородок у нее трясся мелкой дрожью, а зрачки закатились, являя только желтоватые влажные белки глаз.
- Город для тех, кто уже умер… Здесь мертвецы. Уходи, если не хочешь умереть вместе с ним… - прошептала она и спрятала лицо под ладонями.
С ним?
Через пару часов деревня приняла мистический оттенок: солнце разбилось о горизонт, окропив его кровавым закатом, и по алеющему небу полетали черные перьевые комки. «Вороньи», - подумал Коске, подхватывая один из них.
Серость деревушки ожила и скользкими лапами лезла под гражданскую одежду, сдавливая грудь и покусывая шею. От любого шороха зрачки ширились, а руки припадали к сумке с кунаями.
Когда он решил, что искать здесь кого-либо бесполезно и направился к выходу, обмер. Стоило развернуться, и он напоролся на силуэт нечта. «Дьявол», - крикнуло в душе. Поверилось – действительно дьявол, дышащий легкостью фигуры, с тяжелым кровавым взглядом. Тянуло от него пепельным мраком, ненавистью и отчаянием, обреченностью и…знакомым теплом. Не его теплом – просто впитал однажды, сохранил.
Дьявол посмотрел на него сверху вниз и спокойно облизнул губы.
- Привет, - тяжелый, но нежный голос. Он подошел к Коске вплотную, разрезая бардово-красным взглядом последние частички самообладания. Из глубин души сейчас рвался страх, вцепившийся в сердце пухлыми лапами. – Знакомое ощущение. Ты из Конохи?
Коске кивнул и тихо сглотнул подступивший тошнотой ком. Он знает, дьявол знает. Бежать бы нахер, но вот ноги не слушаются. Чертов Наруто, чертов его друг – Саске этот, и деревня чертова. Если бы не они…
Если бы не они, он бы не был поражен мечтой, плавно переливающейся в цель.
Дьявол молча оглядывал его, обошел вокруг, дотронулся до затылка холодными пальцами, вздохнул. Провел влажным языком от виска Коске к скуле, словно пробуя, усмехнулся:
- Не ошибся, значит. Коноха. Как там Наруто?
Потом у дьявола кровь отхлынула от яркой радужки, уступив место сырой тьме в глазах. Теперь можно было разглядеть их нездоровую отечность и дымчатый отлив тоски. Лицо мерцало серым на фоне сумерек, и видно было всю его болезненность. Сухие губы в алых трещинках, длинные тонкие ресницы, угловатый, но мягкой линии подбородок. Идеальная сборка лица. И было во всем этом знакомое, узнаваемое.
Коске внезапно выпрямился, от того, что глаза демона сменили вишнево-краный цвет на черный: «Шаринган! Нашел его…»
- Учиха… Саске?
Дьявол-Учиха прикрыл глаза и поманил за собой жестом руки:
- Только тихо.
Вопреки всем ожиданиям и предупреждающей ауре убийцы, Саске вел себя вполне спокойно. Небыло ни молчаливых попыток убить, ни призрачного отчуждения.
Коске изучал его так, как получалось – документы, жители, сплетни. Даже навестил заброшенный квартал клана Учиха, около получаса задумчиво разглядывая бело-красный мон. Коске был уверен - Саске его либо проигнорирует, либо убьет, и даже строил относительно верные планы боя, учитывая знания о техниках Учихи. Все оказалось лишним.
Саске повел его к себе, в небольшой темный дом. До двери вилась змеей дорожка каменной кладки, обрамленная густо-насаженными красными маками. Крыша чернела черепицей. Показалось, что воздух сгустился, а небо прогнулось над этим домом, но Коске отмахнулся – мерещится. Хотя не переставал нервно поглядывать на Учиху.
В комнате было странно: стояла одинокая кровать, стол; на стуле висело белое касоде с ярким пятнышком того самого мона, несчастливого, проклятого. На стене висела жуткая картина с вороной, пожирающей солнце. Саске, заметив заинтересованный взгляд, пояснил:
- Сам не верю.
Движений лишних Учиха не делал – подошел к кровати, опер клинок кусанаги о стенку рядом, сел. Внимательно посмотрел на Коске.
- Ты меня искал.
Коске кивнул, отчего Саске усмехнулся и как-то небрежно распластался на кровати.
- Хочешь спросить о Наруто.
Коске снова кивнул. Отчего-то стало страшно – Саске читает его, как раскрытую книжку. Еще слово и…
- Я расскажу тебе, но в обмен ты сделаешь для меня кое-что. Обещай, что если потребуется, отдашь жизнь.
На секунду Коске задумался – к черту ему это все? Он просто узнать хотел… Но пронзительные черные глаза, одинокий стул с белоснежным касоде... сейчас все это казалось таким важным, важней жизни. Наруто.
- Обещаю.
Саске рассказал ему обо всем: о рвущей тело чакре, выливавшейся лиловым и рыжим потоками, о пацанской драке кулаками по лицу, задыхаясь, спутывая в клубок собственные нервы, о громком дыхании и прощающих голубых глазах.
- Наруто сказал, что простит мне, даже если я его убью.
Когда силы кончились и драться стало невозможно, они перешли на разговоры. Наруто все объяснял, что Коноха для Саске открыта, что его там ждут, что любят. Саске смеялся с издевкой, спрашивал – кто, кто ждет, кто любит? Наруто ответил – я.
Саске рассказал о нежности, о языке по вспухшим ранкам, о губах в чужой крови. Саске рассказал о «я понял, зачем ты мне» и о «забирай меня, пришей к себе и никогда больше не отпускай». Саске рассказал историю сильной выносливой дружбы, которая на деле оказалась непреодолимой тягой, мучительной страстью и обжигающей лаской – любовью.
- А потом Наруто сказал – убирайся. Мне.
- Его заставили…
- Я знаю. Поэтому и ушел.
Они молчали, но Саске будто бы невзначай заметил:
- Ты похож на меня. Если бы судьба не подсунула мне в детстве кусок дерьма, я был бы таким же.
Уходить от Учихи было тяжело – чувствовался на спине его взгляд, все еще давило нависшее над домом небо. Давило еще и обещание, данное Саске. Но он выполнит, за правду, за исполнившуюся мечту – теперь он понял Наруто.
Желанием Саске было вернуть Узумаки к жизни.
*
В Конохе третий день ливень стеной и скучно, хоть на стены лезь. Коске на время покинул деревню, сказал – домой, но Наруто знал – врет. Сам рассказывал, что теперь возвращаться некуда. Подумалось: черт с ним, мало ли, дела.
На время Цунаде освободила Наруто от миссий, обосновав тем, что даже самым упорным и несгибаемым нужен отдых. Узумаки шлялся по дому от стенки к стенке, прибрался, приготовил поесть. Хотел было сходить к Какаши, но вспомнил, что тот на миссии. Абсолютное одиночество.
Он расселся на узком подоконнике, прижался лбом к стеклу и смотрел на улицу. В воздухе разлили муть, застывшую витками ветра. С неба сыпался сахарный дождь, ударялся о землю и собирался в горстки-лужицы. В голову лезли мысли о Коске и о Саске. Сразу об обоих. Наруто внезапно представил себе: а что было бы, будь они знакомы, что было бы, вернись сейчас Саске в Коноху? Тут же усмехнулся и оправил себе – вернуться ему не позволил бы никто.
Вечер сгустился над небольшим окошком, но Наруто все сидел. Сердце у него ломило, словно предчувствуя что-то непоправимо ужасное, но он успокаивал себя – дождь, одиночество. Мыслей становилось больше, и теперь они мешались с образами. Саске – Коске, Коске – Саске. С Учихой он познакомился еще в академии, дружили год. И десять лет Наруто нес тягу его потери. С Коске он работает чуть больше года. Когда его привели в деревню, напуганного, но видно сразу – смелого и решительного, Узумаки понял – такой человек заслуживает внимания. Сам попросил его у Цунаде в напарники, свыкся, спелся, сплелся. Теперь чего-то боялся.
К ночи матовая тишина начала пробираться всюду: под широкие штанины старых черных штанов, между пальцев, опутывала ресницы. На улице все еще крапал дождь мелкими острыми каплями. И, казалось бы, Узумаки уже в сон проваливался, но выбили в реальность тихие шаги на кухне.
«Я там окно не закрыл», - пронеслось в голове. Наруто достал кунай, и тихо, ступая на носки, пошел. За широкой полупрозрачной шторкой, завешивающей проход, виднелся чей-то силуэт, болезненно-узнаваемый и, Узумаки нутром чуял, ложный.
- Наруто… - позвал его знакомый спокойно-тяжелый голос. – Иди сюда.
Последний раз сердце билось так сильно, когда пришлось идти против воли и говорить «уходи». Когда собственноручно разбил бережно хранимую мечту – когда предал Саске. И вновь оно зашлось сумашедшей пульсацией, так, что ударила в голову ледяная кровь. Кунай выпал из рук, а Наруто, еле переставляя ноги, прошел на кухню. Зашел, замер, стоило только разглядеть очертания фигуры, что не давала спать месяцами. Веки задрожали, а глаза повлажнели, согнав сонливость.
- Саске… - тихо произнес он и встал напротив до скрипучей боли знакомого силуэта.
Кулаки бессильно сжались, в ногах мелькнула слабость. Минута, и он крепко сжимает исхудавший плечи, тыкается лицом в грудь, обессилено вдыхает травяной запах.
- Саске… родной мой, хороший мой, Саске! – забылась и непонятная тоска, и переживания, и мучительные годы всколошенной боли.
В ответ Саске обнял его, крепче тесня к себе, и прижался губами к светлому темени.
- Успокойся Наруто, все хорошо.
Наруто не верил в него, но задумчиво-печальные глаза оправдывали. То же белое касоде с символом клана, та же фарфоровая кожа. Это Саске, действительно Саске.
Больше слов не было. Их хватило еще тогда, в бою, при последней встрече. Только судорожные движения руками, охаживая бедра, губами, ластясь к шее, грудью, прижимаясь к другой груди.
От каждого прикосновения Учихи опухали на коже Наруто алыми маками пятна. Сердце забылось, но чего-то не хватало. Он ловил его ледяные пальцы, облизывал вдоль, кусая кончик, давясь воздухом дышал. Узумаки тонул в нем, но не захлебывался, как это было во время их последней встречи. Движения у Саске тоже изменились – теперь внутри он двигался аккуратно, стараясь не вызывать неприятного. Совсем-совсем другой.
После Наруто уснул, не в состоянии больше думать, обнимая широко развернувшиеся плечи.
*
Коске не ожидал встретить Учиху на тренировочных полигонах близ Конохи. Саске стоял оперевшись о дерево, задумчивый и молчаливый. В глазах опасной кровью мерцал шаринган.
- Я думал, ты… - осторожно начал Коске, но Учиха приложил палец к губам – тихо.
- Не объясняйся. Ты свою миссию сделал.
Он подошел вплотную к Коске, и, приподняв его лицо за подбородок, внимательно вгляделся в темно-серые глаза.
- Тебе с ним понравилось? – задумался. – Можешь не отвечать, я и так знаю. Спасибо, ты хорошо справился.
Коске кивнул, ощущая, как в теле стынет свинцовая кровь. Стынет от близости Учихи. Тот демон, замеченный при первой встрече, снова ожил в нем, расправил смертоносные перышки, кровью омыл глаза. Убийца, теперь Коске чувствовал это в полной мере. И остывшую черную пену, и холодную горькую воду – разочарование. Саске же приоткрыл губы, и заговорил шепотом:
- Ты – единственное, что не дало съехать ему с катушек. Я слышал, Сакура ушла. Какаши не даст себе лезть в проблемы своих учеников, когда им за двадцать, а больше никого и нет. Если тебя не станет просто так, он вцепится в Коноху зубами и будет пахать, как проклятый, пока не сдохнет на миссии из-за пустяка вроде куная в грудину. Поэтому я попросил тебя. Спасибо, Коске.
« Я расскажу тебе, но в обмен ты сделаешь для меня кое-что. Обещай, что если потребуется, отдашь жизнь». Коске понял.
- Саске, обещай, что теперь он всегда будет улыбаться так, как когда смотрит на твое фото… - от слов повеяло обреченностью, глаза опалили выступившие слезы. – И… шаринган. Я не буду сопротивляться, не стоит. Я же обещал.
- Ты молодец, - алые огоньки в глазах сменились непроницаемо-черным, - я тоже обещаю. – и Саске потянулся рукой к ножнам.
Сантиметр за сантиметром блестело лезвие острого клинка. Сантиметр за сантиметром приближалась смерть. Душа заныла, обманутая, опустошенная, заплатившая слишком большую цену за свою мечту.
Саске словно прочитал мысли:
- Мечта, цель. Разницы-то. Я отдал слишком многое за цель, он за мечту. Оно того стоит. Спасибо еще раз, – он вынул кусанаги из ножен, отвел руку назад, четко замахиваясь. И даже сейчас в этом хищнике, в существе, рожденном для убийства, Коске разглядел смысл. Он его понял. А может, помочь понял Наруто, мешающий на губах стоны и имя.
Учиха же напрягся, рассек воздух прощальным вздохом:
- Когда-то был Саске, предавший Наруто.
Коске зажмурил глаза, сглатывая тугой ком слюны – в сердце или горло? И словно опомнился:
- Но он и сейчас есть, Саске. Ты есть…
- Нет. Это уже не я.
*
Утро окатило траурно-серыми тонами бежевые простыни кровати. Наруто проснулся то ли из-за света, то ли из-за дурного сна – не понял, шея и ладони окропились испариной – что-то мучало. От чего-то недовольно сжалось сердце, воздух вокруг скис.
Рядом, на краю кровати, сидел Саске, положивший подбородок на руки, совсем как в детстве.
- Доброе утро, Наруто, - не оборачиваясь произнес он. – Собирайся, мы уходим.
Узумаки туманно улыбнулся.
- Если бы все было так легко, Саске. У меня Коноха, у меня есть ради чего… И ты бы тогда…
Саске перебил:
- Тихо. Тогда меня убили бы и тебя, сейчас все по-другому. Собирайся.
На секунду Учихе показалось, что у Наруто в глазах мелькнула уверенность. Вот-вот, еще чуть-чуть, еще слово, и он забудет о последнем, что держало его здесь. Но… сорвалось.
- Коноха, - беззвучно. Наруто посмотрел на него гашеной уверенностью в глазах и опустил голову.
«Кому ты врешь, Наруто. Кому же ты врешь… Больно будет. Держись», - Саске встал с кровати, взял лежавшую у стола походную сумку и подошел к шкафу.
- Ты все еще носишь эту куртку? Черт с ней, берем. Штаны, жилет… - он аккуратно сложил вещи Узумаки, подошел к столу, красовавшемуся начищенной любовным блеском рамочкой фотографии бывшей седьмой команды. – И это берем.
- Саске, я же сказал - Коноха.
В выдвижном ящике стола нашелся хитай-ате с перечеркнутым символом деревни Скрытого листа. Учиха положил его обратно, задвинул ящик, задумчиво окинул взглядом комнату. Следом посмотрел на удивленного Узумаки.
- Вчера. Я познакомился с ним, с Коске. Наруто, вчера это было хенге - не я. Предала тебя твоя Коноха. О-ты-ме-ла, - и разорвал. Последнюю нить, связывающую Наруто и Коноху.
А не верил же. Не верил, что Саске – вот так придет.
- Ты его убил? - руки у Наруто затряслись.
- Идем.
Коноха. Клан Учиха, Джирайя, Коске… Саске. Это расплата, да? Наруто с сожалением отвернулся, пряча глаза.
- Теперь все будет по-моему, Саске. Никто не посмеет больше…
Следующее утро Саске встретил на ветряном балконе квартиры, оглядывая поселение. Солнечной зарей подрумянился рассвет, народ - по крышам, по улицам, открытие лавок. Коноха ожидала нового Хокаге, сейчас уверенно завязывающего хитай-ате перед квадратом зеркала.
- Не будут наши мечты напрасными, - шепнул он своему отражению.
-
-
11.12.2009 в 11:41Честно говоря, на словах: ...прятал в карман чье-то фото, - я просто замерла
С найденных документов на Коске смотрели уставшие угольные глаза взрослого видевшего боль человека, но неправильно вставленные в рамочку детского бледного личика - здесь вымученно улыбнулась
А там, где про тепло...
Долго так могу) Я поражена.
Offara, спасибо) Моё сердце трепещет в груди)))
-
-
11.12.2009 в 13:28Понравился. Очень. Спасибо.
-
-
11.12.2009 в 17:03потому что нет в каноне персонажа, жизнь которого могла бы быть жизнью учихи... ну, альтернативный вариант, типа того. Вы правильно отметили :3
- я просто замерла
здесь вымученно улыбнулась умеете вы моменты находить ^^
спасибо) Моё сердце трепещет в груди))) *рассыпалась*
[gaara] что и ожидалось то Наруто. дадада, Наруто весь из себя такой. Ему нужно все)
по другому. ой, это очень особенное слово =) верно.
Понравился. Очень. Спасибо. и вам спасибо
-
-
11.12.2009 в 23:49*канючит* а можно я отбечу?
-
-
12.12.2009 в 05:20у наськи на него времени не хватило =(
-
-
12.12.2009 в 10:09*радостно утащил* пришлю на умыл
-
-
12.12.2009 в 12:17-
-
12.12.2009 в 13:10я просто маньяк))
-
-
12.12.2009 в 15:57заменю щас :3
-
-
14.02.2010 в 22:19-
-
14.02.2010 в 22:38ну, значит, так.
Саске не мог жить в конохе, так как его бы либо в тюрьму посадили, либо казнили бы.
но без наруто он быть тоже не хотел. поэтому он решил сделать так, чтобы Наруто ушел с ним из конохи. А в виду сильной узумаковской любви к родной деревне, сделать это можно было одним способом: доказать, что коноха его использует.
Саске просит Коске переспать с Наруто, предварительно одев его, учихи, хенге.
Потом убивает Коске, так как а) не может примирица с тем, что наруто кто-т имел б) оправдания Коске могли помешать его дальнейшим планам.
Для Наруто Коске - его напарник, его команда - олицетворение конохи. И Саске выставляет поступок Коске как предательство - типа поимела тебя твоя коноха в зад (а мы помним, что команда - это олицетворение номер один). И по планам саске, наруто, разочарованный в конохе, должен был уйти вместе с ним.
но наруто на то и наруто, что у него все непредсказуемо: он, конечно, расстроился, но для себя решил: раз уж коноха стала такой херовой, то нужно ее менять. И поэтому взял и стал Хокаге. предлагали жеж как-никак.
Вот так вот незатейливо, если вдуматься.
Но да, я вечно все замудряю, поэтому не удивительно, что вы потеряли смысловую нить (:
если до сих пор что-то не понятно - спрашивайте, не стесняйтесь, попробую объяснить!))
-
-
14.02.2010 в 23:52ты в шапку ничего не забыла?
-
-
15.02.2010 в 05:27приду - поправлю ^^
-
-
15.02.2010 в 21:23-
-
15.02.2010 в 21:48*нежно пинает автора*